Выбрать главу

— Последняя. Вот тебе крест, последняя! — принялся оправдываться собеседник.

— Собака, что ли? — поинтересовалась я, чувствуя, как к горлу подступает смех.

— Да, болонка французская. Мне за нее две сотни обещали. Могу поделиться, — он достал белую крошечную собачку из ее вынужденной темницы и показал мне. — Муся зовут.

Я начала хохотать, сгибаясь пополам и утирая кулаком слезы. Кроме Веры, мой приступ безудержного веселья никто не понял. Подруга же, хватаясь от смеха за живот, опустилась на стул, боясь, что свалится на пол. Лица остальных вытянулись от недоумения.

— Идите восвояси, уважаемый, — продолжая улыбаться, проговорила я. — А собачку верните. И не забудьте, что Вы нам обещали.

— Да, да, да… — лепетал счастливый Лисичкин, почувствовав близость спасения.

Он выскочил за дверь с такой скоростью, что я с трудом успела заметить мелькнувшие на лестнице подошвы его потрепанных сапог.

— Зачем ты отпустила маньяка? — хмуро осведомился Быстров, подойдя ко мне сзади.

— Потому что он — не маньяк, — весело ответила я.

— То есть?

— Освободите бедного Лари из тюрьмы! — крикнула из кухни все еще хохочущая Верка.

— Может, вы объясните, в чем дело?! — раздраженно воскликнул спасатель, поддержанный кивком головы рокера.

— Вы поймали похитителя мелких собак, который потом возвращает украденных любимцев хозяевам за небольшое денежное вознаграждение, — пояснила я. — Правда, после сегодняшнего приключения, у него вряд ли ещё возникнет желание красть чужих любимцев.

— А как же Лари? Ведь он узнал в нем насильника, — возразил Валя.

— Нет, — я усмехнулась. — Он просто почуял суку с течкой, которую господин Лисичкин прятал в сумке.

Быстров захохотал, закрыв ладонью глаза. Он, наконец, понял свою ошибку. У Андрея губы тоже растянулись, как он ни старался их сдержать. Комичность ситуации была налицо, парни скрутили не того типа. Хотя… так ему и надо. Не будет таскать чужих питомцев. Моя подруга, видя, что ее требования никто не выполняет, собственноручно выпустила пса из комнаты. Он принялся энергично обнюхивать места, где находился мужчина с болонкой, не обращая на нас особого внимания.

— Ну, вы, даете, мальчики! — весело воскликнула Верка. — Чуть что, сразу штаны снимать заставляете. Вы так со всеми обращаетесь?

— Почти… — усмехнулся Каменский.

— Может, вы и к доценту наведались, а то он мне сегодня «пять» поставил ни с того, ни с сего, — пошутила я, хитро глядя на собеседников.

— Ну… — протянул Быстров, почесав затылок.

— Что «ну»? — веселость сползла с моего лица, оставив на нем отпечаток недоверчивости и удивления.

Парни переглянулись… Воцарилось молчание. Внезапный Веркин смешок привлек мое внимание. Подруга нервно хихикнула, потом еще раз, а затем она буквально захлебнулась завладевшей ею волной хохота.

— Отвечайте, черт возьми! — воскликнула я, хмурясь. — Вы были у Кривошеина?

— А как ты догадалась? — вместо ответа невинно спросил Валентин.

У Климовой начался очередной приступ ненормальной веселости. Андрей попытался поднять ее с пола, но она лишь отмахнулась, проговорив сквозь смех:

— Вы с него штаны тоже сняли?

— Да, — честно признался Валя.

Я оторопела. Вот, значит, с кем встретился Герман Павлович. Стоило ли углубляться в рассуждения по поводу сошествия на него темных сил или гласа Божьего. Разгадка оказалась проста до безобразия. Бедного преподавателя навестила парочка заинтересованных его задницей парней.

— Он, наверное, перепугался до смерти? — не унималась подруга.

— А как ты думаешь? Когда в темном подъезде двое неизвестных оставляют тебя без штанов, разве не струсишь? — едва сдерживая улыбку, отозвался рокер. — Ваш доцент так усердно причитал, клянясь, что больше никогда не совершит ни одного плохого поступка, что мы сжалились и отпустили его.

— Проверив предварительно интересующую нас часть тела, — добавил к речи друга Валентин.

Воображение активно рисовало мне картины, описываемые собеседниками. Бедный, бедный, бедный Герман Павлович! В подъезде, без брюк, с непонятно чего требующими от него типами… Да, такого приключения не пожелаешь и врагу!

— Но, к сожалению, следов от Лариных зубов мы там не обнаружили, — печально вздохнул Быстров. — Твой преподаватель — не маньяк.

— Зато он теперь стал очень любезным, — успокоила я парня. — И очень доброжелательным. Ваш ужасный поступок разбудил в Кривошеине добрые чувства, глубоко дремавшие до сего дня.