Но история часто шутит над своими героями. Великий Наполеон, имевший в своем подчинении столько блестящих маршалов, проиграл свой самый главный бой под Ватерлоо, доверившись бездарному Груши. Магеллан погибнет во время путешествия, из его пяти кораблей только один достигнет берегов Испании. Только один с гордым, прекрасным именем «Виктория». И только восемнадцать человек из двухсот шестидесяти пяти вернутся в Севилью, чтобы объявить о неслыханной победе над океаном человека, сумевшего бросить вызов расстоянию и времени.
И капитаном «Виктории» будет Эль Кано. Тот самый испанский дворянин, который не верил в проект Магеллана и всячески препятствовал ему. Благодарные севильцы поставят памятник своему земляку, ему будет дарован герб, на котором будет изображен земной шар, с надписью «Ты первым обогнул меня». Казалось, слава Эль Кано может затмить славу самого Магеллана. Но история справедлива. Испанский капитан остался лишь местной знаменитостью. И его памятник был лишь проявлением добрых чувств севильцев к своему земляку.
Но подвиг Магеллана, погибшего во время беспримерного путешествия, счастливо не узнавшего, что за время его странствий умерли его жена и двое детей, не получившего никаких наград при своей жизни, все равно вошел в историю человечества. Его имя стало нарицательным, как имя Колумба, и в историю эти два удивительных человека вошли как примеры величайшего мужества и отваги.
Гарсиа заметил, как долго и пристально Дронго смотрел на памятник Эль Кано. И как бы прочитав мысли Дронго пояснил:
— Эль Кано привел «Викторию» в Севилью. Недалеко от выставки «Экспо» стоит этот корабль, восстановленный по старым чертежам. Вы можете его увидеть. Я все время смотрю на него и думаю, как, должно быть, страшно плыть на таком суденышке. А чуть дальше стояла церковь, куда восемнадцать оставшихся в живых моряков босиком, в белых саванах, со свечами в руках, пришли благодарить Господа. У нас была великая история, сеньор, — гордо сказал он.
«Вот почему я так люблю Европу, — подумал Дронго. — Здесь каждый камень, каждое здание, каждый город по-своему примечательны. Это потрясающая история возникновения и развития цивилизации. Ее ошибок и достижений».
Автобус въехал во двор отеля «Альфонсо Тринадцатый», и все поспешили к выходу. Меднис помог Лене спуститься. Дронго, с трудом сдерживаясь, пытался сохранить спокойствие.
Он видел, как испытующе смотрит на него Рута Юльевна. Вполне возможно, что лгала именно она, а не Лена. Но сорваться снова он позволить себе не мог. Когда Ингрид прошла мимо него, он не выдержал и остановил ее.
— Будь осторожна, — попросил он Ингрид, — и никому не открывай дверь. Никому.
Она кивнула и прошла дальше. Они разошлись по своим номерам, чтобы собраться через полчаса на ужин. Дронго прошел в свой номер, быстро переоделся и, выйдя из номера, взглянул на камеру наблюдения. Все камеры проверили, и теперь они работали. Дронго, чувствуя на себе взгляд сотрудника службы безопасности, прошел по коридору и, подойдя к двери номера Доколи-ной, позвонил.
В отеле были весьма примечательные, тяжелые резные двери. Он услышал, что дверь открывается. Лена приветливо спросила:
— Это ты?
Но увидев Дронго, осеклась и вскрикнула:
— Извините!
Она была в одном нижнем белье. Дронго еще раз подумал, что эту молодую женщину ждет большой успех. С такими внешними данными можно смело претендовать на подиумы Франции.
— Извините, — сказала она еще раз и побежала в ванную комнату. — Заходите, — крикнула она оттуда, очевидно, одеваясь.
Он вошел. По всему номеру были разбросаны ее вещи, словно здесь рылись несколько человек. Доколина быстро вышла из ванной комнаты.
— Извините, — сказала она, собирая вещи в две кучки, одну — на кровати, а другую — на полу, рядом с чемоданом. После этого она села в кресло и посмотрела на Дронго.
Он тяжело опустился в соседнее кресло.
— Хотите что-нибудь выпить? — весело спросила Доколина.
— Нет, — хмуро ответил Дронго, — я пришел с вами поговорить.
— О чем? — удивилась она. — Мы обо всем договорились.
— С кем?
— Я не поняла. Что значит «с кем»?
— С кем вы обо всем договорились? Со следователем? Или с кем-нибудь другим? Только не со мной.
Она не понимала его настроения. И поэтому наморщила свой красивый лоб.
— Вы говорите загадками, — призналась Лена.
— Это вы говорите загадками, — разозлился Дронго, — вчера вам было так плохо, что вы решили отправиться гулять одна. Я еще вчера обратил внимание на ваше настроение. Ведь вы явно кого-то ждали, но, не дождавшись, были разочарованы и решили прогуляться в одиночестве. А увидев меня, обрадовались, что можете уйти в компании со мной.
Лена смотрела на него, и по мере того, как он говорил, ее губы сжимались, превращаясь в тонкую щель.
— Вчера вы обманули меня, сказав, что были в номере Руты Юльевны целых тридцать минут. Вам было выгодно утверждать это. На самом деле вы были не больше пяти минут. У меня еще вчера ваши слова вызвали подозрение. Получается, что, придя в номер к Руте Юльевне, вы сразу разделись, а она все еще ходила в одежде? И если вы успели набросить халат и выбежать в коридор, то каким образом Рута Юльевна успела так быстро одеться? К тому же она была и причесана. Я вчера обратил внимание на эти несуразности, но решил их все-таки проверить.
— Проверили? — спросила она, глядя на него с презрением.
— Конечно, проверил. Вы мне врали. И я, пытаясь поверить вам, даже сегодня утром подсказал вам версию вашего поведения у следователя на допросе. Я был уверен, что Рута Юльевна подтвердит факт вашего пребывания в ее номере.
— Она сказала, что меня там не было?
— Она подтвердила, что вы у нее были. Только не тридцать минут, а пять. И за несколько секунд до того, как вы к ней пришли, она слышала крик и сдавленный стон. Что-то в этом роде. А потом вы к ней постучались. Когда раздался крик горничной, вы все еще разговаривали и между вами ничего не было. Рута Юльевна вышла первая, а вы, надев халат, вышли следом. Вы не могли дотронуться до ручки дверей номера Лилии Омельченко ни при каких обстоятельствах. В присутствии стольких людей. Значит, вы дотронулись до ручки до того, как вошли в соседний номер. Значит, вы мне солгали.
— Это она вам сказала? — с некоторым вызовом спросила Доколина.
— И еще, — Дронго не собирался щадить свою собеседницу, — вы меня обманули в главном. Между вами ничего не было в Севилье. А вот в Риге вы действительно встречались. Только не во время конкурса, а после, когда все было решено. И встречались, очевидно, по взаимному согласию. Или я не прав?
— Вот стерва, — вдруг улыбнулась Лена, тряхнув волосами, — все успела выложить. Не человек, а информационная машина.
— Вы подтверждаете ее слова? — уточнил Дронго.
— Ничего не подтверждаю, все врет, — разозлилась Доколина, — и вообще я не хочу с вами разговаривать. Здесь есть следователь, пусть он меня и допрашивает. А вы кто такой? Такой же, как и все. Вас только пустить, сразу под юбку лезете. Вчера, наверное, меня специально к отелю отвели. А сегодня забрали туда Ингрид.
— Откуда вы знаете?
— Меднис видел, как вы вдвоем выходили из отеля. Он был в магазине, покупал там новые кассеты. И вас там «засек». Так что вы мне мораль не читайте.
Когда красивая женщина злится или ругается, она превращается в мегеру. А ее красота становится пародийно-комической.
— Не нужно дергаться, — посоветовал Дронго, — вы, очевидно, не понимаете, в какое положение себя поставили. Если следователь установит, что вы ему врали, никто не сможет доказать ваше алиби. Камера не работала, и никто не знает, зачем вы вошли в номер Омельченко. Показания Руты Юльевны будут против вас. Боюсь, что вас ждут очень большие неприятности.