— Иисус, ты ненавидишь проигрывать. Не можешь пережить, что так и не получила всего и сразу.
Кинси ощутимо дрожала под заявляющей права ладонью Люка.
— Ты знаешь, чего я не могу пережить? Не того, что ты изменил мне, это было вполне ожидаемо, или что ты обрюхатил медсестру в подсобке или где там еще это произошло, — она махнула дрожащей рукой в сторону Натали, которая, наконец-то , покраснела от смущения, — но то, что у тебя не было даже общего понятия о порядочности, чтобы позвонить мне и сообщить о том, что между нами все кончено до того, как я, черт побери, переехала сюда!
— Наши отношения были обречены на провал. Я пытался сказать тебе...
— Значит, недостаточно хорошо пытался. Может то, что твой крошечный член сосала блондиночка, отключило твои мозги, — она шагнула вперед, но Люк сжал руку, удерживая ее от совершения чего-нибудь, о чем она может позже пожалеть.
— Это все твой рот, Кинси, — сказал этот кретин, снисходительно покачав головой. — Тебе всегда приходилось быть своим парнем. Время, проводимое с грязно выражающимися политиками, сделало тебя менее женственной.
— А время, проведенное со мной, сделало тебя менее мужественным.
— Все нормально, дорогая. Я не против признать, что ты гораздо больше мужик, чем я когда-либо буду.
Ох, черт, нет. Что-то взорвалось в голове у Люка, вспышки ярости, требующие от него броситься вперед и напасть. Никто не разговаривает так с его женщиной. Никто. Он шагнул вперед, используя свой рост, чтобы запугать и предупредить все, что бы там ни задумал этот доктор Кретин.
Но прежде чем он смог поступить как обычно “никаких вопросов, только кулаки”, Кинси проскользнула между ними и положила руки на грудь Люка. Защищая своего бывшего и самого Люка от его собственных животных инстинктов.
— Люк, не надо, — ее глаза умоляли его не разрушать всю ту огромную работу, которую она проделала с его репутацией. — Он этого не стоит.
Так же, как она успокоила его в пожарном депо после Лизы и этим утром, как накрыла его сжатый от злости кулак своей маленькой ладонью, когда они сидели за его кухонным столом, и сейчас ее нежное прикосновение вобрало в себя всю его негативную энергию. Бросив последний “да пошел ты” взгляд на дока, Люк повел плечами и отступил.
Именно тогда Кинси повернулась и отвесила хук справа в челюсть кретина.
—————————
[1] эмпанадас со свининой карнитас — фаршированные лепешки со свининой по-мексикански: куски мяса, тушенные с приправами без масла.
[2] хумуса — закуска из нутового пюре, в состав которого обычно могут входить: оливковое масло, чеснок, сок лимона, паприка, сезамовая паста.
[3] Pixies — американская альтернативная рок-группа, образовавшаяся в Бостоне.
[4] Нави Пьер — находится на одноименном военно-морском пирсе в Чикаго, высота колеса 45 м, поездка на колесе — это 8 минут любования видами городскими пейзажами.
Дымящаяся лживая куча дерьма.
Конечно же, Кинси все время это подозревала. Когда она переехала в феврале в Чикаго, и шесть недель спустя Дэвид рассказал ей, что встретил кого-то другого, то без сомнения к тому времени уже провел тест-драйв со своей хорошенькой медсестрой. Теперь одно ее умение производить простейшие вычисления, будто издеваясь, явно объясняло, как Дэвид провел те холодные и ох-такие-одинокие первые дни в Городе ветров.
Трахая, и оплодотворяя , медсестру.
Ребенок . У него будет ребенок, хотя, судя по всему, блондиночка носила четверню гиппопотамов. Дэвид заявлял, что не хочет детей, добавляя какие-то разумные аргументы о том, что отцовство не подходит ему или их стилю жизни, а она и в этом позволила все решать ему. Но оказалось, что ему не подходит конкретно Кинси.
Он просто не хотел детей от нее .
Остолбеневшая и бесчувственная, она бездумно зарывалась ногами в горячий песок, который обжигал ступни так же, как отметины от ожогов обжигали ее сердце. Она сжала руку, которой ударила своего подлеца бывшего. Та болела, как и все остальное. Ее голова, ее грудь, ее костяшки, которые не только ощущались, но и выглядели покрытыми ссадинами. Ее горло сжалось от невыплаканных слез, которые она отчаянно пыталась сдержать, на что с каждой минутой требовалось все больше и больше усилий. Возьми себя в руки, Тэйлор.
Возьми. Себя. В руки.
— Эй, смотри куда идешь, — раздался обиженный голос. Должно быть, она наступила на полотенце владельца голоса. Или его песочный замок. Или его глупое лицо.
Ярость горела в ней, полностью срывая крышу. Она не позволит сегодня еще одному мужчине вытирать об нее ноги.
— Смотреть на что, козел?
Последовавший ответ потонул в налетевшем с озера ветре , и в этот момент сильная рука обняла ее за талию и притянула к твердой груди.
Люк.
Комфорт, который она почувствовала рядом с его телом, был более шокирующим, чем события, которые привели к этому моменту. Слишком долго ей недоставало ласковых мужских прикосновений. Слишком долго она рассчитывала только на собственные силы. Было так хорошо хоть на какое-то время положиться на кого-то еще.
Напряженность в каждой клеточке ее тела постепенно уступила перед силой Люка, мужественностью, которая была как душевной, так и физической. То, что он не хотел прокомментировать сцену, свидетелем которой только что стал, должно быть, требовало значительных моральных сил. Заставить ее почувствовать себя лучше, бормоча какие-нибудь банальности. Заполнить мучительную тишину. Вместо этого, он просто был рядом с ней , его крепкие объятья, уверенность и прикосновения, более грубые, чем те, к которым она привыкла.
Это было идеально.
Взглянув вверх с того места, где ее голова прижималась к его груди, Кинси обнаружила эти озерно-голубые глаза, удерживающие ее в своем плену. И в то время, как любитель соревнований внутри нее соблазнял посмотреть, как долго может продлиться этот взгляд, женщина в ней хотела совсем другого. Чего-то такого, что только этот мужчина мог ей дать.
— Я с тобой, — прошептал Люк.
Сильные руки легли на ее задницу и он поднял ее тело, прижимаясь своими губами к ее, и это соединение прошло через нее, как огонь. Может их рты и были созданы для обстрела колкостями, но лучше они подходили для этого. Более того, их следовало использовать именно так. Идеальное слияние губ и языков, такое сладкое сплетение и такая правильная химия.
Я с тобой. Впервые за то время, которое, казалось, было вечностью, кто-то был с ней.
Боясь, что Люк прервется до того, как она насытится, Кинси прижалась еще ближе, крепче. Поцелуй стал более уверенным, его интимный вкус более опьяняющим. После столкновения с осознанием того, что она не смогла удовлетворить одного мужчину, ей надо было знать, что она желанна. Что, не смотря на все те черты характера, которые мужчины находили такими отталкивающими, ее властность, ее эгоистичность, ее напористость... ей все еще было что предложить мужчине, который мог бы соответствовать ей, как на словах, так и в поцелуях.
Кровь, наконец, насытилась им, Кинси неохотно отстранилась и сделала прерывистый вдох у его губ.
— Спасибо, — просто сказала она.
— В любое время, сладкая. Обращайся, — Люк опустился на одно колено и засунул одну ее ногу в шлепанцы, потом вторую, с таким трепетом, что от этого у нее защипали веки.
Он снова поднялся.
— Ты, должно быть, помнишь мою теорию о том, как насилие утоляет мужское чувство справедливости, позволяет нам почувствовать себя лучше, и всегда повышает наши шансы с женщинами.
Сбитая с толку, она смотрела на него.
— Помню.
— Это работает в обоих направлениях, — сказал он, с сияющей опасной усмешкой. — Этот маленький взрыв значительно повысил твои шансы на то, чтобы переспать со мной. Как рука?
Она рассмеялась, хоть всё еще продолжало болеть, и вытянула руку, наслаждаясь предстоящим онемением.