5
«Я» была голодна. И не хотела размениваться по мелочам. Если брать всякую шелупонь — «самцовые отбросы», как я мысленно называла про себя студентов и энергетически бедных мужчин, неудачников по жизни, слабаков, подкаблучников, алкоголиков, наркоманов, задротов разного рода, — то их надо несколько подряд, а это означает, что за ночь можно и не насытиться. «Мне» нужен был ядреный, зрелый мужчина — решительный, уверенный в себе, великодушный, по-настоящему сильный. «Я» соблазнительно изгибалась на танцполе в кругу пускающих слюну пацанов и сканировала клуб. Если не найдется никого, придется ехать куда-нибудь еще, а я знаю в Питере всего два или три клуба! Да и как сказать «знаю»: просто видела вывески, когда ехала на учебу.
Но мне повезло. Мужчина в шляпе, как у Индианы Джонса, пил у бара коньяк. Я сразу ощутила исходящие от него энергетические волны и облизнулась.
— Угостите девушку коктейлем? — Я и не заметила, как оказалась рядом.
Он повернул голову и окинул меня оценивающим взглядом. Я слегка покачала грудью, и его взгляд задержался на ней. Незнакомец медленно улыбнулся.
— Нужны ли нам искусственные возбудители?
А он хорош! В мерцающем свете стробоскопов я разглядела довольно крупные, очень пропорциональные черты лица и лукавые глаза. Улыбка у него была дьявольски сексуальной и одновременно обаятельной, располагающей.
— Потанцуем? — предложил он. Пальцем подцепил лежащий на моей груди медальон и словно бы невзначай погладил кожу в низком вырезе.
Кажется, он здесь для того же, для чего и я: ищет партнера. Оба мгновенно, без околичностей, преодолели все границы, и вот мы уже в самом центре танцпола, вспышки стробоскопа выхватывают наши слившиеся в объятиях тела, я вижу кадрами то его восхитительную полуулыбку, то теплые глаза, то щеку. Мне мучительно хочется впиться в его губы жадным поцелуем, но он слишком высок для меня, не помогают даже каблуки. А когда он наклоняется, чтобы провести губами по лицу, пройтись языком по шее, я пытаюсь приникнуть к нему, но его чувственный рот все время ускользает. Он смеется мне в ухо, щекочет языком кожу, я вся пылаю, мне уже все равно, что кругом люди, сейчас я наброшусь на него прямо здесь… И тут он говорит:
— Поехали ко мне.
Это не вопрос, не просьба — утверждение. И у меня никаких сомнений: конечно да! И поскорее!
И мы едем. Я не помню ни марку машины, ни адрес — если бы место не оказалось смутно знакомым, я бы не заметила вообще, куда мы приехали. В машине я ласкала его, а он, смеясь и управляя одной рукой, другой отводил мои ладони, при этом гладил волосы, плечи, шею, грудь… Быстрее!
Мы начали целоваться в лифте, продолжили на площадке, пока он доставал ключи и открывал дверь. Сплетенные воедино в жарких объятиях, ввалились в темную квартиру, как многорукий индусский бог.
Из-под ног с истошным мяуканьем брызнул кот. Мы дружно вздрогнули и невольно расцепились. Он включил свет, и я увидела большого, толстого котяру на полке для шляп, откуда зверь очень недовольно щурился. Мы переглянулись и расхохотались.
— Чай, кофе, чего-нибудь покрепче? — предложил он, когда мы отдышались.
— Только тебя, — твердо ответила я. Или не я, а голодный зверь внутри.
Мужчина улыбнулся, и я, застонав от желания, бросилась на него. Крепкие руки сжали меня и подняли, я обхватила его ногами и впилась в теплые, мягкие, многообещающие губы. Внутренний огонь все разгорался, охватывая все существо, заглушая разум. «Я» не видела ничего, кроме него, ощущала только непередаваемый аромат его кожи, чуть солоноватой на вкус. Я гладила мускулистые плечи (кажется, оторвав, а не расстегнув пуговицы на рубашке), постанывая от наслаждения, а он массировал мне ягодицы, ласкал бедра. Кровь стучала в висках, сердце грохотало, «я» не замечала, как мы срывали друг с друга одежду, как стояли возле кровати, полуобнаженные, впиваясь друг в друга губами, уже даже не целуя — кусая. Стоны и громкое дыхание звучали в ушах, как небесная музыка, оратория страсти, аккомпанемент к главной теме — любовному накалу.
«Мяу!» Кот с порога наблюдал за нами. «Я» этого не замечала, поглощенная жаркой прелюдией. На нас осталось лишь белье, и «я» уже стягивала с мужчины оранжевые боксеры. Кота заметила лишь я, настоящая я, — какой-то отдаленный уголок в сознании. Животное вело себя странно: напряженно выгнув спину, блестящими глазами уставилось на меня. Возможно, именно эта странность позволила обратить внимание и на другие — к примеру, в комнате стоял тяжелый, давящий дух благовоний. На ковре вокруг кровати находились совсем уж непонятные вещи — старинного вида бронзовые жаровенки, в которых курились какие-то травы. Видимо, они и создавали завесу ароматов, прямо-таки осязаемым коконом окружающую «меня» и мужчину.