Вот что десять лет спустя после смерти Флобера вспоминал Мопассан об этом доме, в котором к тому времени уже обосновался завод нефтепродуктов: «Возможно, во Франции не существовало более привлекательного для писателя места. Покрашенный в белый цвет дом был построен еще в XVIII веке. От Сены его отделяли лужайка и лодочный причал. Окнами дом выходил на живописную нормандскую долину, которая простиралась от Руана до порта Гавр. Если подняться на верхнюю террасу сада, то глазам открывается великолепный вид. Широкая река с поросшими зеленью островками несет свои воды в сторону Руана, а затем к Гавру»[66].
Интерьер дома, в котором семья Флобера провела ремонт и сменила обстановку сразу же после его приобретения, был «довольно строгим, весьма буржуазным и немного тесным»[67], по словам братьев Гонкур. Душой этого жилища, несомненно, был рабочий кабинет Гюстава. Эта просторная комната занимала, согласно описанию Эмиля Золя, «целый угол дома»[68]. Кроме того, посещавшие дом гости оставили весьма подробные воспоминания о том месте, в котором Флобер, по словам Жорж Санд, жил «как святой отец». Вот как в 1884 году в статье «Голубой обзор» описывает кабинет Флобера Ги де Мопассан: «Три окна его кабинета выходили в сад, а два — на реку. Комната была очень просторной. Основным ее украшением были книги, так же как несколько портретов близких друзей, и немного сувениров, привезенных из путешествий: чучела кайманов, нога мумии, которую слуга по своему невежеству принял за сапог и натер до черноты гуталином, восточные янтарные четки. На широком письменном столе стоял и смотрел на него своими раскосыми глазами позолоченный Будда. И, наконец, замечательная скульптура Прадье — бюст сестры Гюстава Каролины Флобер»[69].
В Круассе Флобера окружали и обволакивали полная тишина и спокойствие. Что же ему оставалось делать? Сочинять. Наконец-то! Сочинять и ничего другого. Он прощается навсегда с учебой на факультете права и даже с честолюбивыми мечтами напечатать свои произведения и прославиться как писатель. Его нисколько не прельщает возможность приобщиться к литературной жизни, которая ему была противна еще до того, как он с ней познакомился. Только писать и ничего больше. Сидя в своем медвежьем углу, строить по кирпичику литературное произведение, нисколько не заботясь о том, чтобы о нем узнали читатели. Меньше всего он беспокоился о том, чтобы получать за свой труд какое-то материальное вознаграждение. Ему повезло, что отец освободил его от забот о куске хлеба насущном. Благосостояние семьи обеспечивало Гюставу безбедное существование. Теперь он мог посвятить себя творчеству. Гюстав не скрывает своих намерений в письме, написанном в мае 1846 года Максиму Дюкану: «Я часто сомневаюсь в том, что когда-нибудь напечатаю хотя бы одну строчку. Не правда ли, неплохая идея для писателя, который до того момента, когда ему исполнится 50 лет, ничего не публиковал, а затем в один прекрасный день издал все свои произведения? Возможно, что он получит огромное удовольствие и будет на вершине блаженства».
Так что же доставляло истинное блаженство Флоберу? Женщины? Он рано разочаровался в них. Погоня за славой? Такая перспектива его и вовсе не привлекала. Меньше всего он думал о том, чтобы попасть в какие-то властные структуры, где столько шутовства и обмана. Теперь он уже знал, что высшее блаженство ему приносит творческий поиск во время работы над художественным произведением. В этом он видит свое высшее предназначение, которое позволит ему соперничать с самим Господом Богом.
И вот в этом тихом пристанище, в окружении любящей семьи и под неусыпным оком матери, опасавшейся ухудшения состояния его здоровья, Гюстав вновь берется за первую редакцию «Воспитания чувств». Он в самом деле получает огромное удовольствие от того, что творческое вдохновение не покинуло его. Несмотря на то, что первый вариант романа «Воспитания чувств» так и не был ни разу напечатан при жизни Флобера, который считал его незавершенным, он заслуживает пристального внимания.
Флобер приступает к работе над книгой летом 1844 года, когда его болезнь начала вроде бы отступать. Максим Дюкан отправился в путешествие на Восток и провел там почти год. Несколько лет спустя он снова вернется в те края, но уже вместе с Флобером. Гюстав по-прежнему считал своим лучшим другом Альфреда Ле Пуатвена. Молодых людей сближали сходные взгляды на жизнь и искусство. И все же он думает о Дюкане и о себе самом, когда описывает образы главных героев романа «Воспитание чувств».