Страшно смотреть, как разумный человек, твой друг попадает в тиски этой болезни.
— Орион, ты же всегда дружил с головой…
— Я и сейчас с ней дружу, — успокоенно улыбнулся мужчина. — Переживаешь за меня? Не стоит, Гарик — это была вспышка, минутная слабость по неопытности. Она прошла. Впредь я буду осторожнее. Ты вот что… — прищурился пытливо. — Съезди сейчас в лабораторию и привези мне препарат.
— Но он несовершенен. К тому же его всего ничего, какие-то пять миллилитров.
— Но достаточно эффективен и пусть его мало — мне хватит. Кстати, в документах не обязательно указывать правду, пусть Аббас думает, что производство налажено, а потом сам пытается свести знаменатели и повысить рентабельность. Ищет хороших специалистов, годами ждет результат, — протянул, усмехаясь.
— Я сразу говорил — задумка нулевая. Пятьсот тысяч за пять миллилитров! Они должны быть алмазами чистой воды.
— Почти. Тебе за один миллилитр заплатят эти пятьсот тысяч. Но пусть Аббас добудет хоть каплю — я посмотрю. Главное у нас — основа препарата. Без нее Нур-Хайли и тех результатов, что добились мы не добьется. А там, через год-два, как все утрясется, можно возобновить разработки. Женщина Витислава пригодится.
— Да она занималась почти теми же разработками, но более примитивно — оснащение аховое. Так вот то, что вы задумали — женщина Витислава помогать не захочет, а жена, протосковав год — два без любимой работы, сама начнет помогать мужу.
Бройслав хитро усмехнулся:
— А мы поможем Витиславу озаботить ее этой мыслью, подкинув в нужное время нужные бумаги. Невзначай.
— Ох, Орион, — качнул головой Гарик, восхищаясь сметливостью друга. — Сколько с тобой? Пора бы привыкнуть к твой привычке рассчитывать ходы на пять — семь шагов вперед, а я все не могу… Ну, хорошо, согласен — блестяще. Если получится — у нас будет личный Клондайк, и Витислава можно понять, его бабу потерпеть. Но эта тебе зачем?
— Эта, — выставил упреждающе палец Энеску. — Моя женщина. Она нужна лично мне и лично для меня.
— Она забавна, — кивнул Гарик, с некоторой опаской глянув на выставленный палец. Он решил, что Бройслав, заскучав, решил завести домашнюю анаконду, не распознав в ней вовремя ядовитую гадюку.
Ну, а с другой стороны, их сосед Пелопес гепарда и аллигаторов держит — экзотика, говорит, хотя любому ясно — причуда богатого самодура, работающая якобы на престиж.
Чем Орион хуже? Тем более гепардом не сильно похвастаешься, а с этой «гюрзой» можно и на корт к принцу Чарльзу. Дивный экстерьер и коготки по вкусу тоскующей аристократии. Пара Энеску точно будет иметь успех.
Ты ее приручишь, не сомневаюсь, — с уважением во взгляде посмотрел на Бройслава.
— Поехал.
— Я тебя дождусь. Заодно мальчиков прихвати — пусть приберут, лишнее ликвидируют. И опечатай все — сворачиваемся.
— Людей?…
— Уволь в ближайшие дни с хорошим выходным пособием. Хостаку объясни, что вложений больше не будет — химика-технолога достойного разработки не нашли. Нет таких специалистов. Пусть передает тебе документы и уезжает на постоянное место жительства в свою любимую Австралию. Помоги.
— Ок.
Улыбнулся Гарик и пошел к выходу. Остановился уточнить:
— Здесь останешься? Еще постреляешь? Бориса послать?
— Нет. На веранде посижу, коньяка выпью, ночь послушаю. Завтра хлопотный день, нужно к нему подготовиться.
— Придумал же ты себе нескучную забаву! — фыркнул Фомин.
— У каждого свои причуды. А с Леной будь нежен и ласков, как с раритетным экспонатом. Хоть волос с ее головы упадет, хоть кто-то поперек встанет или задеть посмеет… порву, Гарик, — пропел почти томно. — Ребят предупреди — хоть пальцем тронут — пойдут гулять в одних носках и без выходного пособия. И Гербера вызови. Хватит ему на Канарах загорать — пора к своим обязанностям приступать. Моей жене понадобится личная охрана.
Фомин спрятал недовольство и возражения, отвернувшись, и лишь кивнул согласно. Понимал — Бройслав серьезен, как никогда, если контуженного на всю голову Лейсела Гербера к девушке приставить решил. Пес не просто верный — лишенный своего мнения и послушен лишь Бройславу. Недаром этого верзилу молчуна ребята «Лесси» прозвали, хотя вернее было бы Терминатором назвать — один в один железяка бесчувственная. Не человек — робот. Даже Гарик ему не указ.
Если так — придется дружить с этой сукой, а то не сдержись — шею свернет, не думая.
Придушить бы девку, но руки Энеску всему составу своей гвардии по самые локти отрубил — теперь и дышать в ее сторону через раз будут.
В три ночи Бройслав получил пузырек с бесцветной жидкостью. Посмотрел на него, выставив на свет, и улыбнулся его загадочному мерцанию: завтра ты станешь моей, Леночка. Вот оно твое согласие — в моих руках.
Пять миллилитров — пятьсот тысяч. Но разве это цена, если одной капли хватит, чтобы десять человек стали твоими послушными игрушками на сутки.
А Бройславу нужен всего один человек, всего одна женщина. И ему без разницы как он ее получит.
Глава 25
Я огляделась — Бройслава не было, он так и не пришел. Это уже похоже на пренебрежение и даже охлаждение. Значит проняло его досье, хорошо, — отнесла его отсутствие в файлы мозгового досье, в список минусов. Самый лучший способ охладеть к мужчине — видеть в нем лишь плохое. В этом отношении мне было просто — я отточила умение не увлекаться до совершенства, напевая мысленно в моменты сердечного трепета песенку из фильма "Собака на сене". Не знаю как Де Вега, впечатления особое он на меня не произвел, а вот фильм весьма большое. Просто пособие по обольщению мужчин и охлаждению своей горячей крови.
Я приняла душ и, накинув привычно рубашку Бройслава, на цыпочках прокралась по его покоям, желая изучить их досконально. Спальня секретов особых не хранила, лишь убедила в том, что мне уже было понятно: Энеску привык к роскоши и себя уважает. Ни одной грошовой вещи, пустой или ненужной.
Вышла и наткнулась на Канн. Худой, мумифицированный то ли китаец, то ли кореец кивнул мне, приглашая куда-то.
Да, ради Бога, пойдем, лапочка, посмотрим, что ты хочешь мне показать.
И замерла на пороге в оранжерею: фу, ты! А думала, что удивит. Цветущим коланхоэ, например!
Ничего подобного: за накрытым к завтраку столом в зарослях сидел Бройслав в халате на босу ногу и, выставив ступни на мое обозрение, читал Кафку.
Гурман, блин! Ну, после моего досье прозаик, кстати.
По моему разумению, Энеску должен был пребывать в растрепанном состоянии и, если уж не буянить, то выглядеть хмурым и помятым, но тот цвел как орхидея на клумбе
— Доброе утро, — глянул на меня с лукавством и насмешкой, словно понял, что я не ожидала его видеть. — Присоединяйся, — кивнул на кресло рядом.
А почему бы нет? Поджаристые круассаны весьма заманчиво источали аромат и видом своим будили аппетит.
Я прошла и хлопнулась напротив Энеску, с другой стороны стола, заняв ту же позу, что и он — ноги на стол.
Он рассмеялся, отложив книгу:
— Мне все больше нравится следить за тобой, ты уникальна, дерзкая женщина.
— Угу, — набила рот выпечкой. Что ты, милый, со мной еще не так забавно! Подожди, сейчас покушаю…
Бройслав будто понял, скрыл лукавый блеск глаз ресницами и сунул в рот виноградину.
Гад, — тут же разозлилась я, почувствовав как от этого простого жеста у меня в груди жарко стало. Нет, умеет же этот самец даже завтрак в эротическое шоу превратить!
Ладно, поиграем.
Я начала с томной задумчивостью поглядывать на него и мило облизывать ложечку, медленно и заманчиво поедая мороженное из креманки.
Энеску прищурился:
— Иди сюда, — позвал.
Проняло? Еще бы!
И показательно клацнула зубами по серебряному прибору. Энеску дрогнул, снял ноги со стола и качнулся ко мне:
— Ты так и будешь противится мне и себе?
— Тебе.
— Не-ет. То, что ты постоянно выбираешь позицию напротив, не говорит, что я враг тебе, скорее выдает опасения. Наверняка их много. А у меня их нет.