— Балда ты! Конечно, знаю. А ты откуда знаешь, что я знаю?
— Потому что нашлись люди, которые утверждают, что при этом была та чокнутая писательница, которая всех грязью поливает. Ты что, знаешь кого-нибудь ещё подходящего, кроме себя?
— Во-первых, вовсе я никого грязью не поливаю. Врублевский обиделся, потому что плохо понял текст. Я же ясно писала, что эти мошенничества ему не нравились. Что он в принципе был против. А что, он уже сменил мнение и теперь «за»?
— Наоборот, он против. Не морочь мне голову своим Врублевским, что случилось и что творится сейчас?!
— Интересно, кто же это меня видел. Ну, конечно, может быть, пара-тройка людей… Так вот, могу тебе сказать, что Флоренция здорова как две лошади, а не как одна. Классификационные призы, ха-ха! Она через три недели должна ещё скакать перед дерби. Только один раз в неё эта сволочь попала, но это, Метя, тайна страшная, я тебя умоляю — никому ни слова. Официально ничего ни с кем не случилось, просто лошадки себе поржали чуть-чуть.
— На то и лошади, чтобы ржали, — с большим облегчением согласился Метя. — Так что же было на самом деле?
Именно в этот момент влетела Мария. Она бросила на кресло две сумки, из одной выдрала программку и портмоне.
— Погоди, ничего не рассказывай, я сперва поставлю. Потому что потом у меня все перепутается в голове. Сейчас вернусь… Метя, Болек сегодня скачет?
— Противопоказаний нет.
— Отлично, остальное меня не касается. Может, ещё успею…
— Может быть, начнёшь, потом повторишь, я охотно послушаю ещё раз, — предложил Метя, но из этого ничего не вышло. Меня насторожили сведения о Болеке. Если никто не заплатил ему, чтобы он придержал лошадь, и если он не влопался в какие-нибудь тёмные дела, он мог выиграть все, что угодно. А я про него забыла, но сейчас ещё можно было исправить оплошность. Заполняя купон на бегу, я нагнала Марию у самой кассы. Она поставила и для меня.
Мы с ней вернулись вместе в тот момент, когда дали старт. Метя сердито бормотал под нос какие-то упрёки.
— После скачки! — жёстко перебила я его.
— После какой скачки, ты посмотри, где лошади! Пока они дойдут, воскресную газету прочитать успеешь!
Действительно, лошади припозднились и только ещё подходили к боксам. Поэтому я стала конспиративным шёпотом рассказывать свою историю. Прежде чем скачка стартовала, я успела рассказать вступление, после чего мой рассказ захромал, потому что в кресло Юрека, который по средам не приходил, уселся пан Здись.
— Проше панства, выигрывает Сарацин! — громко крикнул он.
— Тоже мне открытие, — сердито фыркнула Мария. — Фаворит ипподрома!
— Как это фаворит?
— Да обыкновенно, — немилосердно объяснила я. — Высшая группа, облегчённый вес, потому что скачет мальчик, вот все и бросились. Из паддока он тоже выехал как надо. В этой скачке весь свет на Сарацина поставил.
— Весь свет поставил на Чаровницу! Ну ладно, полсвета… А Гоморра?
— О Гоморру руки никто пачкать не собирается…
— За исключением меня, — грустно открылась нам пани Ада. — Я на неё поставила, без особой, правда, надежды, по велению долга, можно сказать, но я тоже уверена, что выиграет Сарацин.
Пан Здись слегка нахохлился, но большие надежды его никогда не покидали. Сарацин, разумеется, выиграл, и я смогла вернуться к рассказу, который шептала чуть ли не на ухо Марии. Метя слушал с бешеным любопытством, а Мария — с ужасом.
— Ты права, если бы я там оказалась, я бы ничего подобного не допустила. Я бы с вами подралась.
— Скорее мы бы тебя связали и рот кляпом заткнули, — поправила я решительно. — Никто не согласился бы пожертвовать Флоренцией, да и ты тоже, если подумать.
— Ну, я бы выволокла его оттуда в травм-пункт…
— И пришлось бы тебе удирать, иначе все раскрылось бы, — встрял Метя.
— Ну, естественно! Гуманность гуманностью, но там есть врачи, так что мне там оставаться было бы уже не обязательно!
— Я знаю, какие у него травмы, ничего с ним не будет, — продолжала я. — Ворощака Осика напоил в доску, в стельку, в чернозём и до положения риз, оставив в его собственном доме, а наутро Ворощак даже опоздал на работу, и, что удивительно, никто этого не заметил и плохого слова ему не сказал! Мне почему-то кажется, что в тех случаях, когда речь идёт о лошади, все солидарны, а русскую мафию не любит никто.
— Что факт, то факт, — поддакнул Метя. — Я вам тоже сейчас кой-чего расскажу.
— Погоди, дай ей закончить. И что дальше оказалось? Что дали ваши преступные уловки?
— А как ты думаешь? Кроме следов копыт, никаких связей с ипподромом! Нет никаких доказательств, что он вообще тут был. А башка у этой гниды каким-то чудом оказалась цела, поэтому он не стал признаваться, что вообще тут был. Получил по рёбрам в пьяном виде, и есть тому основательная причина, ибо бандиты отечественного производства могут не хотеть конкуренции в лице русской мафии. Эх, если бы я могла обратить на это внимание наших родных бандитов…
— Отличная идея! — похвалил Метя. — Надо бы это как-нибудь организовать. Ещё не знаю как, но небольшие шансы у меня есть.
— А теперь ты говори, что знаешь! — велела Мария. — Только как следует и без выкрутасов!
— А когда я с выкрутасами говорил?! — обиделся Метя. — Давай, Витаминка!
— Какая ещё Витаминка? — удивилась пани Ада. — Нет тут такой лошади!
— Это я собирательно. Лимончик скачет, Клубничка, Баклажан, Трюфель…
Невольно я поглядела на программу скачек и вскочила на ноги.
— Пресвятая Богородица! Яжиняк вместо Дульки! Я, идиотка, не посмотрела на замены жокеев! Тут выиграет Ветеран, а у меня совсем другие ставки. Метя, я тебя убью, если ты хоть словечко скажешь, пока меня нет! Я мигом — только последовательности поставлю заново, если успею…
— Я тоже бегу! — поддержала меня Мария. — Сам себе он рассказывать не станет.
Я успела в кассу в последнюю минуту. Не успев как следует подумать, я продиктовала какие-то невообразимые глупости, но во всех моих комбинациях фигурировал Ветеран. Мария поступила точно так же, но, когда она вернулась в кресло, оказалось, что по ошибке она продиктовала не Ветерана, а Белотку. На Белотке скакал Болек Куявский, так что се ошибка, может быть, имела смысл.
— Мы можем с тобой играть сообща, если хочешь, — предложила я сочувственно. — У меня глупости с Ветераном, а у тебя с Белоткой. Ты почём играешь?
— Не помню, сейчас посмотрю… По тридцать тысяч.
— Я тоже. Можем поделиться любым выигрышем без расчётов.
— Ну и отлично. Смотри, уже старт! Где Метя?
Метя куда-то пропал, но с рассказом и так пришлось бы подождать до конца скачки. Пан Здись тоже упрямо поставил на Ветерана, что меня очень обеспокоило. Но я ставила и на других лошадей, так что в любом случае должна хоть что-нибудь выиграть. Лидировал Трюфель, идущий под номером один, вести скачку было его обязанностью, так что на это никто не обращал внимания. На прямой вперёд вышел Ветеран и рванул к финишу. Пан Здись едва не выбил стекла, после чего, в последний момент, Белотка опередила Ветерана на полголовы.
— Ну и пожалуйста! — обрадовался Метя, неожиданно возникнув рядом. — Давай, Болек!
— Да чтоб тебе треснуть! — рассердилась Мария. — И на кой я ставила на Ветерана… У меня всюду был Болек! Ну ладно, последовательность у меня есть, может, что-нибудь я ещё и получу…
— Хочу обратить твоё внимание на то, что на Ветерана ты вовсе даже и не ставила. Ты со мной в складчину за полцены.
— А ведь верно… Ну ладно, пусть не треснет…
— Это же целое состояние! — пламенно утверждал пан Здись. — Последовательность с Ветераном — это же сто тысяч!
— Миллион двести! — разозлилась я. — Я хочу вам сказать, пан Здислав, что, ежели вы ещё раз сорвётесь с кресла, когда лошади на финишной прямой, и все мне заслоните, я вам что-нибудь нехорошее сделаю! Вам что, сидя плохо видно?! Не можете вскакивать после финиша?! Каждый раз вы мне совершенно закрываете вид! Богом клянусь, я вас точно убью, вот только времени у меня в обрез!
Пан Здись, став миллиардером, потому что на Ветерана с Белоткой он поставил в тройном размере, галантно выразил своё сожаление и обещал, что больше так не будет. За последовательность заплатили очень прилично, целых тридцать две тысячи. Я ставила двойную ставку, поэтому ко мне, по крайней мере, вернулись те деньги, которые я дополнительно поставила в такой спешке. Болек Куявский начал нам квинту, но меня и так замучила совесть.