Но что за дело было до всего этого Верроккио или Леонардо? Их не касались интриги банкиров и прочих сиятельных особ. Они продолжали углубляться в тайны изобразительного искусства, мечтая о создании новых, еще более прекрасных и совершенных творений.
Грациозный пастушок работы Верроккио – кротко улыбающийся Давид – занял достойное место в палаццо Веккио. Леонардо с некоторым недоумением, но и не без гордости установил, что лицо Давида, соперничающего с великим произведением Донателло, учитель осветил улыбкой, заимствованной у одной из детских головок его, Леонардо, кисти. Теперь Леонардо мог бы вполне довольствоваться достигнутым, если бы успокоенность была присуща его характеру.
О двух мадоннах работы Леонардо долгое время с восхищением говорили в городе. Но мало кто ведал, что возносимых благодаря их жизненности мадонн художник писал с юной жены сэра Пьеро, державшей на руках сынишку. Леонардо чаровала и трогала до слез нежная красота запоздалого маленького брата.
Леонардо углубился в новые работы. Его теперь интересовало воспроизведение обнаженного человеческого тела.
Картон с изображением Адама и Евы купил у Леонардо, расплатившись золотом, приведенный к нему Верроккио чужеземец. Как выяснилось впоследствии, это был посланец португальского короля. Он собирался по рисунку Леонардо Заказать для своего коронованного покровителя пышный настенный ковер.
За этой почестью стали воздаваться иные. В январе 1478 года Леонардо да Винчи был заказан Синьорией алтарный образ для часовни палаццо Веккио. Но едва успел он сделать несколько набросков к картине, как пришлось переключиться на другое. Мессер Андреа выехал по делам в Венецию, прервав работу над большой композицией «Крещение», выполняемой по заказу монахов Валломброзы, давно оплаченной и теперь настоятельно требуемой ими. Учитель попросил Леонардо закончить картину, на которой главные фигуры, Иисус и Иоанн Креститель, были уже написаны им самим, а фигура одного из ангелов – его помощником, всеобщим любимцем Лоренцо ди Креди.
– Тебе придется дописать только другого ангела, – пояснял мессер Андреа, – да отработай, пожалуйста, фон. Сделай что-то в виде ландшафта.
Леонардо охотно согласился. Ему нравилась задуманная учителем композиция, и, хотя евангельская тема сама по себе не была новой, его захватила динамика картины, решимость Крестителя, обнаженное тело Христа.
Мастерская Верроккио в это время состояла из двух просторных смежных комнат. Леонардо с помощью учеников перенес краски и все необходимое во вторую комнату, где его ожидала незаконченная работа, и запер за собой дверь, чтобы никто к нему не входил.
– Хочу остаться наедине с картиной, – пояснил он.
И это оказалось вполне возможным, так как вечно околачивающийся возле Леонардо Лоренцо ди Креди сопровождал теперь Верроккио в Венецию, а назойливый Пьетро Перуджино уже несколько лет назад открыл свою собственную мастерскую.
Кроме того, товарищи Леонардо уже давно привыкли к его причудам, заметив, что он не только отступает порой от своих привычек, но действует как раз наоборот.
И теперь так получилось. Обычно Леонардо нравилось быть в окружении товарищей. Он со свойственной ему подкупающей простотой выслушивал их замечания относительно его манеры письма, не обижался на критику. Улыбка его никогда не была неблагожелательной, слова не задевали и тогда, когда он отвергал совет, – в этом случае Леонардо четко мотивировал свою точку зрения, разъясняя, почему именно он считает правильным продолжать начатую работу в том же духе.
И вдруг он заперся от всех. Ученики, и новенькие, и те, что постарше, недоуменно прислушивались к его шагам, которыми он мерил помещение, подобно попавшему в клетку льву, как подметили товарищи, особенно Амброджо, слывший в мастерской балагуром. Этот самый Амброджо в первый же день затворничества Леонардо решил постучаться к нему. Не получив ответа, он принялся усердно стонать и охать. Леонардо отворил дверь.
– Что с тобой? – спросил он участливо.
– Мой дорогой Леонардо, я подумал, что тебе страшно там одному! – осклабился Амброджо.