С каждым мазком кисти явственней, совершенней, прекрасней становился окутанный шелками ангел. Амброджо де Предис не видел в своей жизни ничего подобного. Когда лицо это спустя пять-шесть дней окончательно ожило каждой своей черточкой, он, пораженный, воскликнул:
– Да ведь это же не ангел! Это же она! Синьорина Цецилия Галлерани.
Леонардо, не отрываясь от работы, засмеялся, потом запел:
Частенько в памяти всплывает разное,Но чаще вспоминаю я о ней.Мне шепчет вкрадчиво: – Твоя прекрасная! —И сердце бьется, и дышать трудней!Амброджо де Предис испуганно перекрестился. Испуг этот еще больше возрос, когда в мастерской появился гонец из замка: герцог немедленно требует Леонардо да Винчи к себе.
– Теперь это, к сожалению, никак невозможно! – бросил художник через плечо.
– Как так? – обомлел гонец. Ни один смертный не отважился бы прекословить владыке Милана. Впрочем, будучи смышленым малым, он попытался объяснить:
– Начинаются работы над каналом Мартезана. – Об этом он слыхал в замке. Тут Леонардо все же оторвал свой взгляд от картины.
– Канал Мартезана? По моему проекту? Превосходно! Писать я буду лишь до тех пор, пока солнце светит. А к вечеру прилечу к синьору Лодовико. Ничего, до завтра-то ангел уж как-нибудь подождет.
– Это ангел?
Гонец только теперь приблизился к Леонардо и взглянул на картину.
– Да ведь это же… – воскликнул он и выбежал из мастерской.
А через час произошло событие, невиданное доселе на этой узенькой миланской улице, не отличавшейся от других никакими достопримечательностями, разве тем, что один из выстроившихся в ряд, старых, ветхих домиков снимал Амброджо де Предис. Перед этим домиком толпилась блестящая свита правителя герцогства Миланского. Вельможи, оттесняя друг друга, при суетливой толкотне стремянных старались спешиться. Но, всех опередив, в мастерскую ворвался одетый в блестящий золотой брокат синьор Лодовико. Его высокая фигура, едва не полностью закрыв дверной проем, заслонила собой свет майского солнца.
– Это называется, я обзавелся инженером! – начал он громко и ядовито. – Некий необыкновенный флорентийский маэстро, чуть ли не самым заветным желанием которого было стать моим военным инженером, который вручил мне трактат на шести страницах о пользе строительства каналов, о возможностях сделать судоходной Мартезану, теперь, видите ли, вбил себе в голову, что должен немедленно написать алтарный образ для церкви Сан-Франческо. По какому же это случаю?
Леонардо, улыбнувшись, поклонился. Из рук он еще не выпустил ни кисти, ни палитры.
– А по такому случаю, что на жалованье инженера герцогства, не будь никому в обиду сказано, можно прожить, лишь положив зубы на полку.
– Ах ты, золотобородый флорентийский разбойник! Конечно же, будешь ходить не солоно хлебавши, коли втайне от всех прячешь в Павии для своей утехи юную девицу.
– Ваша светлость имеет в виду мою кузину?
– Кузину? Да нет у тебя никакой кузины! Из Флоренции прибыло достоверное сообщение!
– Не знаю, что за сообщение… Не могут же учесть во Флоренции всех моих родственников…
– Ах, вон ты куда!.. Напрасно крутишь! Все знаем. Пока мои агенты, добросовестно потрудившись, напали на след, ты открыл клеточку и – кш-ш! Птичка улетела!
– Никуда она не улетела, ваша светлость. А живет в генуэзском доме морского капитана Никколо Кортенуова да Винчи.
– Ну вот, еще один родич!
– Это мой друг детства.
– Часом, не тот ли черномазый проказник, что перепробовал в твоем и Аталанте обществе вина всех погребков Милана?
– От вашей светлости, я вижу, нельзя ничего скрыть.
– В этом ты прав. И именно потому я здесь. Где картина?
– Потрудитесь, синьор, пройти сюда, вот сюда!
Сноп солнечных лучей осветил лицо ангела.
Синьор Лодовико прищурился, наморщил лоб. Он долго, пристально изучал глядевшего в его сторону ангела. Да, это на самом деле ангел! Ангел его жизни… Как она хороша! И как жизненно передана здесь, на картине! Герцог был глубоко тронут, но скрывал свои чувства. Нет, он не должен выказывать, насколько нравится ему эта… этот ангел. А стоит ли таиться?
– Одно бы мне узнать, – приглушенно заговорил он, плохо владея собой, – кем тебя считать: разбойником или волшебником?