ы. Они настолько контрастировали с его прежними привычками и милыми странными особенностями, присущими ему, что близкие и родные люди испытывали беспредельную тревогу за него, а после каждой краткой попытки завести душевную беседу или развеять его мрачное уныние - неконтролируемый страх и зыбкий подсознательный ужас. В некоторые минуты им завладевала такая беспричинная ярость, что нам оставалось лишь трепетать и молить Бога о скором избавлении от очередного гнусного припадка. Однако за ним следовали благословенные часы - а иногда и дни - застывшей тишины и тягостного покоя: господин впадал в крайне апатичное состояние, похожее на абулию, вырвать из которого его мог только новый безудержный по силе и мощи припадок. - Конечно, твоя матушка приглашала в дом лучших докторов, но - безрезультатно: едва ли кто-нибудь из них задерживался дольше, чем на пару минут! В городе быстро поползли слухи о невероятной болезни последнего из рода Деллингов. Злые языки с убеждённостью стали уверять всех в том, что болезнь завладела им ещё с юности, проявляясь в его дьявольском темпераменте и нездоровой мрачной угрюмости, другие же просто посетовали на жалкое угасание почтенного человека и занялись своими прерванными делами. Ta mère не желала огласки и перестала вызывать бесполезных докторов в замок, предпочитая обходиться своими силами и терпением. Он же всеми возможными способами отрицал своё плачевное состояние и, кажется, даже не слышал увещевающие речи отчаявшейся молодой жены; его беспокоило одно: кратковременные потери памяти, сопровождавшие приступы гнева или вообще появлявшиеся без видимой на то причины. - Но вот настал счастливый миг - родилась ты, ma chère Flora. Это радостное событие панацеей легло на сердца твоих бедных, душевно измученных родителей. Мистер Деллинг ненадолго успокоился и, как всем нам казалось, вновь обрёл твёрдую почву под ногами, обретя былую уверенность и самодостаточность. В доме с новой силой зазвучал мягкий мелодичный смех юной матери под аккомпанемент заливающегося то криком, то детским наивным смехом ребёнка. Да, ты была очень живым и непоседливым младенцем, как и твоя матушка. На господина нельзя было смотреть без улыбки: какой неподдельной гордостью сияли его глаза, глядя на родное чадо! А на исхудалых вследствие болезни скулах заиграл свежий матовый румянец, придавая ему вид цветущего и счастливого человека. - Могли ли мы знать в тот момент, что это только отсрочка неизбежного, жалкая в своей бесполезности попытка абстрагироваться, скрыться от страшной судьбы и беспощадного рока? - Я помню тот день в мельчайших подробностях, так, будто он был только вчера: настолько ярко и болезненно точно он запечатлелся в моей многострадальной памяти. Ах! Как бы я хотела забыть те мгновения, внешне ничем не примечательные, но оттого не менее ужасные по-своему жуткому скрытому значению. Да, именно тогда произошёл окончательный перелом в его состоянии, определивший скорый конец. Тебе едва минуло два года, и, поскольку ты была чрезвычайно подвижным ребёнком, дом был наполнен всевозможным шумом, топотом, криками, смехом и другими вещами, сопровождавшими d’un enfant [14]в его детских играх. Ton père стал часто исчезать на целый день в необъятных просторах замка, но мы не волновались, полагая, что он всецело погружён в работу, и не смея его тревожить и отвлекать. - В тот памятный мне вечер мы, как и обычно, собрались в столовой зале за ужином, ожидая прихода главы семьи, который неожиданно задерживался, несмотря на то, что при любых обстоятельствах он был безмерно педантичен и пунктуален. Спустя значительное количество времени миссис Деллинг начала заметно нервничать, что выражалось в излишней болтливости и эмоциональном красноречии. В бесплодных попытках избавиться от странного внутреннего беспокойства она наделяла свою речь забавными софизмами и шутливыми парадоксальными рассуждениями, надеясь таким образом рассеять невидимую гнетущую атмосферу, царящую за столом. Временами она замолкала на полуслове, замерев в напряжённой позе, будто прислушиваясь к чему-то далёкому, чуть хмурила брови и снова возобновляла бессмысленный разговор-монолог. Однако же, как бы я ни пыталась вслушаться в окружающую нас тишину, так и не смогла различить что-либо подозрительное. - Все испуганно вздрогнули, когда тяжёлые массивные двери отворились с необыкновенной силой и глухим грохотом. В залу скорой походкой вошёл мистер Деллинг, но если быть точной - практически вбежал, словно спасался бегством от невиданной опасности. Его жена облегчённо улыбнулась, приветствуя запоздавшего из-за работы супруга. Поначалу она весело подтрунивала над его увлечённостью делами, но, внимательно приглядевшись, с ужасом заметила его оцепенелое состояние и поразительно сумасшедший, почти безумный, взгляд мутно-серых глаз. С виду он был совершенно нормален - лишь глаза выдавали пережитый им страх. Мы вернулись к остывшему ужину, решив не заострять на этом внимания. Он же не проронил ни слова за весь вечер, удостоив на прощание супругу сухим кивком головы. Думаю, каждый из нас почувствовал холодное дыхание темнокрылого Азраила, беспокойно витающего над нами, цепко следящего и неутомимо карающего. - Можно сказать, что с того вечера пошёл конечный отсчёт дней, отводимых отдельному человеку. Я не узнавала свою бывшую воспитанницу, прежде решительно смелую и искренне смешливую девушку. Из неё стремительно уходила радость жизни, она медленно увядала, как ранимый цветок под безжалостно палящим солнцем судьбы. Причины такого состояния не были загадкой ни для кого: душевный покой мистера Деллинга окончательно пошатнулся, и его болезненная замкнутость и раздражённость крепчали день ото дня. Его исчезновения в бездонных недрах замка становились всё более продолжительными, - один Бог знает, чем он занимался в это время! - а состояние с каждым днём всё безумней. Несмотря на все предпринятые меры, было предельно ясно, что в этот раз он уже не сможет восстановиться как раньше. Казалось, внутренние сдерживающие барьеры его болезни были снесены беспощадным ураганом, разломаны на мелкие острые щепки, беспорядочно разбросаны по всем закоулкам его души, впившись неприятной колкой занозой в его туго натянутые нервы. - Как-то днём, проходя мимо гостиной в поисках тебя, я стала свидетельницей сцены, разъяснившей мне всю глубину непознанной болезни, настигнувшей твоего отца в столь молодом возрасте, и крайнюю степень безграничного отчаяния, владевшего его безутешной супругой. Их фигуры были похожи на застывшие в бесконечности древнеегипетские изваяния аристократичного Эхнатона и царственной, но с отпечатком изнурённой утомлённости, женственной Нефертити. Комната была искусственно затемнена тяжёлыми драпировками на окнах, сквозь которые едва ли пробивался дневной свет, в камине догорал уголёк, создавая приятный семейный уют, - всё говорило о расслабленной уединённости супругов, так редко в последнее время выпадающей на их долю. Я уже осторожно развернулась на цыпочках, боясь обнаружить себя и невольно помешать им, как вдруг различила невнятное бормотание, еле слышный шёпот, исходящий из гостиной. Это никак не походило на разговор, скорее - на горячечный лихорадочный бред. Аккомпанементом ему служили тихие увещевательные мольбы, прерываемые приглушёнными всхлипами. Жуткая симфония отчаяния. - Вернувшись, я снова заглянула в гостиную, и - вообрази моё удивление! - моим глазам открылась иная картина, словно искажённое анаморфное изображение. Композиция их фигур ничуть не изменилась: коленопреклонённая супруга всё также застыла у его ног, разметавшееся в стороны платье пышным ореолом легло на мягкий ворсистый ковёр, испещрённый затейливыми арабесками, а её дражайший муж, невзирая на исходящее от камина тепло, зябко кутался в шерстяной плед и был бледным до синевы. Тем не менее их образы были полны достоинства и величия и заслуживали кисти самых искусных мастеров. Единственным отличием было приподнятое вверх лицо миссис Деллинг, теперь не скрывающее ни тонких дорожек слёз, непрерывно бегущих из судорожно бегающих глаз, ни искривлённых в тихих рыданиях губ, умоляющих о чём-то недвижного супруга. Он же не отрывал широко открытых, полубезумных глаз от тлеющего огонька в камине, сосредоточенно и неотрывно вглядываясь в одну точку пространства, будто ища там невидимый скрытый смысл, и шепча бессвязные слова, среди которых я явственно различала лишь одно - Асмодей. - Думаю, ты представила, свидетельницей какой фантасмагоричной картины я стала. Бесцветные дни складывались в столь же тусклые, бесцветные недели, печально тянувшиеся и ведущие всё ближе к неизбежному концу. Много позже ta mère призналась мне, что в последние дни, предшествовавшие трагедии, ей часто слышались отдалённые пронзительные завывания авлоса под равномерный бой тимпанов, как на культовых Дионисийских мистериях. Она предчувствовала кошмарную развязку, но всё равно была ошеломлена внезапным несчастьем. Бедная девушка! Как мучительно ей было видеть навечно окостеневшее лицо, искривлённое предсмертной борьбой и страданием, но сохранившее все те правильные аристок