улась, приветствуя запоздавшего из-за работы супруга. Поначалу она весело подтрунивала над его увлечённостью делами, но, внимательно приглядевшись, с ужасом заметила его оцепенелое состояние и поразительно сумасшедший, почти безумный, взгляд мутно-серых глаз. С виду он был совершенно нормален - лишь глаза выдавали пережитый им страх. Мы вернулись к остывшему ужину, решив не заострять на этом внимания. Он же не проронил ни слова за весь вечер, удостоив на прощание супругу сухим кивком головы. Думаю, каждый из нас почувствовал холодное дыхание темнокрылого Азраила, беспокойно витающего над нами, цепко следящего и неутомимо карающего. - Можно сказать, что с того вечера пошёл конечный отсчёт дней, отводимых отдельному человеку. Я не узнавала свою бывшую воспитанницу, прежде решительно смелую и искренне смешливую девушку. Из неё стремительно уходила радость жизни, она медленно увядала, как ранимый цветок под безжалостно палящим солнцем судьбы. Причины такого состояния не были загадкой ни для кого: душевный покой мистера Деллинга окончательно пошатнулся, и его болезненная замкнутость и раздражённость крепчали день ото дня. Его исчезновения в бездонных недрах замка становились всё более продолжительными, - один Бог знает, чем он занимался в это время! - а состояние с каждым днём всё безумней. Несмотря на все предпринятые меры, было предельно ясно, что в этот раз он уже не сможет восстановиться как раньше. Казалось, внутренние сдерживающие барьеры его болезни были снесены беспощадным ураганом, разломаны на мелкие острые щепки, беспорядочно разбросаны по всем закоулкам его души, впившись неприятной колкой занозой в его туго натянутые нервы. - Как-то днём, проходя мимо гостиной в поисках тебя, я стала свидетельницей сцены, разъяснившей мне всю глубину непознанной болезни, настигнувшей твоего отца в столь молодом возрасте, и крайнюю степень безграничного отчаяния, владевшего его безутешной супругой. Их фигуры были похожи на застывшие в бесконечности древнеегипетские изваяния аристократичного Эхнатона и царственной, но с отпечатком изнурённой утомлённости, женственной Нефертити. Комната была искусственно затемнена тяжёлыми драпировками на окнах, сквозь которые едва ли пробивался дневной свет, в камине догорал уголёк, создавая приятный семейный уют, - всё говорило о расслабленной уединённости супругов, так редко в последнее время выпадающей на их долю. Я уже осторожно развернулась на цыпочках, боясь обнаружить себя и невольно помешать им, как вдруг различила невнятное бормотание, еле слышный шёпот, исходящий из гостиной. Это никак не походило на разговор, скорее - на горячечный лихорадочный бред. Аккомпанементом ему служили тихие увещевательные мольбы, прерываемые приглушёнными всхлипами. Жуткая симфония отчаяния. - Вернувшись, я снова заглянула в гостиную, и - вообрази моё удивление! - моим глазам открылась иная картина, словно искажённое анаморфное изображение. Композиция их фигур ничуть не изменилась: коленопреклонённая супруга всё также застыла у его ног, разметавшееся в стороны платье пышным ореолом легло на мягкий ворсистый ковёр, испещрённый затейливыми арабесками, а её дражайший муж, невзирая на исходящее от камина тепло, зябко кутался в шерстяной плед и был бледным до синевы. Тем не менее их образы были полны достоинства и величия и заслуживали кисти самых искусных мастеров. Единственным отличием было приподнятое вверх лицо миссис Деллинг, теперь не скрывающее ни тонких дорожек слёз, непрерывно бегущих из судорожно бегающих глаз, ни искривлённых в тихих рыданиях губ, умоляющих о чём-то недвижного супруга. Он же не отрывал широко открытых, полубезумных глаз от тлеющего огонька в камине, сосредоточенно и неотрывно вглядываясь в одну точку пространства, будто ища там невидимый скрытый смысл, и шепча бессвязные слова, среди которых я явственно различала лишь одно - Асмодей. - Думаю, ты представила, свидетельницей какой фантасмагоричной картины я стала. Бесцветные дни складывались в столь же тусклые, бесцветные недели, печально тянувшиеся и ведущие всё ближе к неизбежному концу. Много позже ta mère призналась мне, что в последние дни, предшествовавшие трагедии, ей часто слышались отдалённые пронзительные завывания авлоса под равномерный бой тимпанов, как на культовых Дионисийских мистериях. Она предчувствовала кошмарную развязку, но всё равно была ошеломлена внезапным несчастьем. Бедная девушка! Как мучительно ей было видеть навечно окостеневшее лицо, искривлённое предсмертной борьбой и страданием, но сохранившее все те правильные аристократичные родовые черты с алогичной его образу архаической улыбкой, жуткой, противоречивой и одухотворённой. Казалось, он нашёл покой, преодолев множество преград и выдержав схватку с неведомым. - С тех пор твоя матушка неузнаваемо переменилась, и увидеть ту безмятежно счастливую девушку можно только по рассказам людей, знавших её. В поведении ta mère также появились бесчисленные загадочные странности, вероятно, имеющие вескую причину. Например, непереносимость любой музыки. Я догадываюсь об истоках этой так называемой паранойи, вспоминая непонятно от чего стыдливые признания миссис Деллинг. Я ни разу не слышала те звучания, о которых она мне сбивчиво рассказывала, и, возможно, это было лишь слуховой галлюцинацией, навеянной тяжёлым психическим расстройством и гнетущими бедами. - Она незамедлительно приняла скорые меры, чтобы изгнать скорбный дух смерти из замка, отравляющий жизнь всем его жителям, но в первую очередь руководствуясь заботой о тебе. Миссис Деллинг всегда была самоотверженной матерью, даже в самые страшные минуты своей жизни не забывая о своём извечном женском амплуа. Полагая, что знание этой части семейной истории тебе повредит, она строжайше запретила всем упоминать в стенах дома о случившемся, не позволяя никому малейших невинных намёков. Та же участь постигла и многие другие области твоей жизни, о причинах которых не догадываюсь даже я. - Что я могу ещё поведать тебе, ô ma chère Flora? Немногие тайны я раскрыла тебе, поскольку сама являюсь только отстранённой спутницей твоей матушки, не имея права вмешиваться в её внутреннюю духовную жизнь и, тем более, вести задушевные беседы. Это было позволительно разве что в её детстве, но не во взрослом замужнем положении. Впрочем, я предоставлю возможность тебе самой судить о любимой матушке и её поступках, своё же обещание поведать тебе о ней я выполнила. Голос старушки от долгой речи слегка охрип, и она прикрыла глаза, намереваясь немного отдохнуть и вздремнуть, находясь всецело во власти незабвенных воспоминаний. Впитывающая в себя каждое произнесённое слово няни, Флорентина была взбудоражена новыми впечатлениями и эмоциями: рассказ приоткрывал сумрачную завесу тайн, скрывающую от девушки самые интересные и захватывающие аспекты жизни. На несколько минут ею овладело даже неистовое негодование на людей, так распорядившихся её судьбой, но стоило напомнить себе о бережной заботе, которая и была истинной целью maman, гнев и обида улетучились с лёгкостью невесомого эфира. Девушкой руководил разум, а сейчас он подсказывал ей, что она не имела никакого права роптать на родных людей, желающих уберечь её от непоправимой беды. Поистине удивительным образом соединились в девушке гены матери и отца: от первой она взяла отчаянное желание проникать в суть вещей, докапываясь до аподиктической истины и не останавливаясь ни перед чем, а от второго - изысканность и тонкость чувств, позволяющих постигать не только умом, но и сердцем. В этом была некоторая опасность, граничащая с манией. Она не представляла: куда её могут завести очередные изыскания, что будет ожидать в конце. Для Флорентины был важен сам процесс познания, исследования, поисков. Она могла продолжать жить, как и раньше, проводя дни в молчаливом уединении полном мысли и покоя, размеренный темп которых не был бы ни омрачен, ни нарушен тревожными размышлениями и событиями. Конечно, всевозможные недомолвки всё так же окружали бы её, но на них так просто закрыть глаза, внушить самой себе сознательную ложь, но совершенно неосознанно избегать её проявления. Как бы было легко сделать шаг в сторону, отстранённо наблюдать за историей и судьбами людей, не вмешиваясь и не участвуя. Увы! Благожелательная няня, сама того не ведая, предопределила и направила в единственно верную сторону все последующие события. Но стоит ли винить старого мудрого человека в бедах, произведённых его самыми участливыми и благодушными словами, когда он не в состоянии заглянуть не только в чужую душу, но и понять свою, когда он не может вообразить течение своих мыслей даже после незначительных событий, да и может, наконец, любой человек уразуметь божественную причину и цель происходящих явлений? Каждое произнесённое слово зацепилось за любознательное сознание девушки, малейшие подробности истории осели на свежую почву, пустив глубокие прочные корни. Едва ли Флорентина думала над тем, как ей поступить в дальнейшем, как развернётся ход событий. Нет, тогда её не волновали такие мелочи - сложно мыслить рацио