услышать тихие жалобные мотивы, мольбу о спасении. Эти мотивы находили горячий отклик в душе девочки и волшебным образом превращались в музыкальные фразы, звучащие непрерывно в её голове. В этот пасмурный вечер, отдавшись раздумьям в своём тайном уголке, она услышала сквозь монотонный ритм дождя мягкие переливы бурлящей реки. Несомненно, своё влияние здесь оказали гротескные мраморные фонтаны в пейзажном парке замка, где она любила проводить дневные часы тёплой летней поры. Но детская восприимчивость, пополненная десятками прочитанных книг и увиденных картин, подстегнула воображение, и вот в своих фантазиях девочку уже омывали бурные морские волны. Бурля и пенясь, стихия захватила её, готовая унести в тёмные глубины самого естества. Это было сродни медитации, взгляду в себя, полному слиянию с природным началом. Ей казалось, что если приложить ещё немного усилий, полнее сосредоточиться, посмотреть глубже в саму себя, то откроется нечто важное, а именно, то знание, мысли о котором давно не давали ей покоя. Hélas![1] Она натыкалась на внутреннее препятствие, преодолеть которое была пока не в силах. Решив прекратить эти бесплодные попытки, она открыла глаза, устало вздохнув. Слегка размяв одеревеневшие от долгого неподвижного состояния мышцы, девочка застыла от удивления. Солнце практически зашло за горизонт, лишь слабые искры потухающего пожара колыхались и перемигивались на темнеющем небосклоне. Чёрные деревья, словно гигантские, мрачные, шагающие нерушимой армией исполины, сгибались под порывами оглушительного ветра. Близилась ночь. Девочка зябко поёжилась и обхватила себя бледными ручками, пытаясь согреться. ‘’Сколько же я здесь просидела?’’ - в испуге подумала она. Её могут хватиться, что может грозить ей неприятностями. В тот же миг она резко развернулась на маленьких каблучках и резво бросилась вниз на винтовую лестницу. Пробежав мимо танцевального зала, девочка осторожно заглянула внутрь. Мистер Бальдр с остальными жителями замка давно в столовой. Значит, ей нужно поспешить. Благополучно минуя все хитросплетения коридоров, девочка не удостаивала вниманием убранство залов, сквозь которые она изредка пробегала. Виденное ею десятки раз не трогало её любопытство, в то время как сторонний наблюдатель остановился бы в изумлении пред чудными картинами убранства замка. Медитация, короткий выброс адреналина, долгий бег, - всё это вкупе заставило девочку раскраснеться, а белокурые волосы выпали из сложной причёски, обрамляя витыми колечками по-детски пухлое миловидное личико. Устремляясь вперёд с немыслимой скоростью, ей следовало бы остановиться и обратить свой взор на то, что так безмолвно окружает её. Длинная картинная галерея, где она пробежала минутой раньше, пестрела благородными портретами досточтимых и благонравных предков её семьи. По ним можно было проследить всю родословную, начиная с древнего старца, изображённого на самой крайней картине, обрамленной позолоченной роскошной рамой. ‘’Мистер Деллинг Великолепный’’ - значилось старинными витиеватыми буквами под портретом. Этот пожилой мужчина в военном парадном мундире с многочисленными нашивками в виде медалей и наград поражал взгляд своей высокомерной неприступностью. Слегка раскосые с лёгким прищуром глаза свысока смотрели из-под нависших бровей, утверждая своё превосходство, правильные черты лица располагали к себе, а высокий покатый лоб, испещрённый сетью глубоких морщин, говорил о недюжинном уме и скрытой воле. Его седые волосы были зачёсаны назад, что давало возможность разглядеть каждую чёрточку его лица, малейшую эмоцию, застывшую в глубине глаз цвета утреннего тумана. От портрета старца веяло могучей скрытой силой, неудержимой энергией и непоколебимой волей. В нём был виден внутренний стержень, сдерживающий душевные порывы и направляющий его жизнь. Но если остановиться и внимательно вглядеться в портрет, то начинаешь чувствовать тончайшую дисгармонию во всём его облике. Тревожность и колыхания нервозности волнами исходили от него. Так выглядят люди, сжигаемые изнутри душевной болезнью, одолеваемые безумными мечтами и желаниями, страстно ищущие и мечущиеся, но внешне остающиеся не только необыкновенно спокойными, но и хладнокровно самоуверенными в своей неизменной силе и правоте. То был портрет основателя древнего благородного рода Деллингов, завоевавшего в достопамятные времена эти земли, на которых спустя несколько десятков лет он воздвиг мрачный готический замок в духе нормандской романики, стоящий гордым изваянием и до наших дней. За этой картиной следовали не менее выразительные портреты других представителей славного рода Деллингов, отмеченных различными чертами и своеобразной внешностью, но схожих в величавой надменности и скрытой нервозности. Девочка между тем продолжала свой бег и преодолела уже более половины пути. Сворачивая за угол, она едва уловимо задела старинную этрусскую вазу, отчего та опасно покачнулась, но всё же устояла на высоком гранитном постаменте с жалобным звоном, словно укоряя за поспешность. Но девочка уже миновала последний коридор, пробежала сквозь высокую стрельчатую арку и оказалась наконец-то в своём родном крыле замка. Замедлив шаг, она постаралась выровнять сбившееся дыхание, оправить кисейное платьице с пышным бантом на тонкой девичьей талии и растрепавшуюся причёску. Гордой поступью полной достоинства девочка направилась к парадной лестнице, одновременно приводя в порядок спутанные мысли. Остановившись перед широкими дубовыми с искусной резьбой дверями, девочка глубоко вздохнула и придала выражению лица виновный и робкий оттенок. Но не успела она сделать и шага, как двери перед ней резко распахнулись, и девочка едва не столкнулась с почтенного вида худой дамой с острым, как у хищной птицы, лицом. Гувернантка, а это была именно она, на секунду опешила от неожиданности, но через мгновение вновь обрела былую серьёзность и суровым голосом полным укора произнесла: - Мисс Деллинг, вы опоздали. Юной леди не следует так пренебрегать общими правилами и приличиями. Могу я надеяться, что такого больше не повториться, и мне не придётся за вас краснеть и разыскивать по замку, подобно охотничьей ищейке? Её высокий голос звучал с надрывом, готовый сорваться в следующую секунду, что довольно отталкивающе действовало на слух. Девочка едва заметно поморщилась. - Прошу прощения, миссис Хельвуд. Вы можете быть уверены, что это в последний раз, - тихо промолвила девочка, опуская виноватое лицо. Впрочем, каких-либо ответов этой даме не требовалось, поскольку та обвела удивлённым взглядом её растрёпанную фигуру и покачала головой: - Не хочу даже знать, в какие дали вы забрались с таким неуёмным любопытством, но вам следует быть предельно осторожной. Вложив в слова долю мрачного предупреждения и позволив себе намёк на беспокойство, она быстро привела в порядок белокурые локоны девочки и, пригладив тонкое платье, пропустила воспитанницу в столовую залу, пробормотав себе под острый нос что-то об отсутствии благоразумия у нынешнего молодого поколения. За длинным массивным ореховым столом уже собралось всё немногочисленное общество замка. Между тремя учителями давно завязался оживлённый разговор, отчего они даже не обратили внимания на опоздавшую ученицу, которая, воспользовавшись этим, беспрепятственно проскользнула на своё место. - Добрый вечер, Флорентина. Ты заставила нас немного поволноваться. Но я не сержусь - этот вечер располагает к одиноким раздумьям. Не так ли, ma chère[2]? - мягкий грудной голос матери обволакивающей волной коснулся слуха девочки. Флорентина вздрогнула, будто пойманная на месте преступления, и подняла свой честный туманный взор, пытаясь выглядеть как можно более невинной и недоумевающей. Большие печальные глаза сидящей на высоком резном стуле миссис Деллинг были устремлены в сторону цветных витражных окон, сквозь которые алые лучи закатного солнца, преломляясь, причудливым узором ложились на мраморный пол. Глаза женщины, поддернутые лёгкой поволокой, влажно блестели, как тёмная водная гладь озера. Она неподвижно смотрела внутрь себя, в свои мысли и воспоминания. У Миссис Деллинг были особые дни, когда она часами напролёт могла предаваться грёзам о прошлом, порой забывая о внешнем мире. В те вечера, когда природа застывает в непоколебимой гармонии, когда солнце озаряет своими багряными лучами щедрее блеска золота всего света, а воздух неподвижен, чист и свеж, Миссис Деллинг целиком отдавалась ностальгическому настроению. Тогда взгляд её всё чаще был обращён вдаль, голова опиралась на согнутую руку, отчего она свысока рассматривала собеседников сквозь полуприкрытые веки. Покатые плечи едва заметно опускались, а в движениях появлялась вялость и замедленность. Каждый член небольшого разношёрстного общества замка ощущал перемену и предоставлял женщину самой себе, предпочитая не вмешиваться в душевные переживания хозяйки. Днём она всецело отдавалась созерцательному состоянию, а бли