Длинная комната была заполнена толпой придворных и пажей, болтающих между собой; тут были монахи и адвокаты, и даже несколько солдат, прогуливающихся взад и вперед.
В одном углу шушукались ювелиры и торговцы серебром, принесшие свой товар королеве. В другом собрались просители со своими петициями. Они жадно следили за дверью, которая поминутно открывалась, пропуская советника или маркиза. Некоторое время в толпе мелькала дама в маске, оберегающей ее честь от нескромных глаз. Окна были открыты, пропуская свежий воздух, и щебет птиц смешивался с гомоном этой причудливой толпы.
Как только монсеньер появился на пороге приемной, к нему сразу же подошел мсье де Шатени и обратился с какой-то просьбой. Не успел епископ освободиться от него, его сразу же обступила по меньшей мере дюжина просителей, чьи раболепные поклоны задержали его еще на несколько минут. Вдруг внутренние двери открылись и меня снова бросило сначала в жар, а потом в холод, когда дюжина голосов воскликнула:
— Королева! Королева!
Как бы в ответ на это появился мажордом с серебряным жезлом, раздвигая толпу у дверей.
Вслед за этим из дверей выпорхнула стайка прелестных дам, а за ними появилась королева-мать и сразу же заметила моего патрона, поспешившего поклониться. Мне показалось, что королева не слишком желала видеть его, потому что в ее голосе послышалось явное раздражение.
— Как, милорд! Это вы? Сейчас я принимаю трофеи из Рокруа и не ожидала увидеть вас.
— Я приношу свои извинения, ваше величество, — сказал он, ничуть не смутившись. — Я ни в коем случае не хочу мешать вам, — сказал он, низко поклонившись.
— Я принимаю знамена, — повторила королева, все еще хмурясь.
Мне показалось, что он по пустякам растрачивает ее благосклонность и испытывает ее терпение.
Но епископ не собирался отступать.
— Я принес вашему величеству нечто, что обрадует вас больше знамен!
Тут я подумал, что она прочла его мысли, потому что ее надменное габсбургское лицо прояснилось и она всплеснула руками, как ребенок.
— Что? — воскликнула она. — Неужели вы нашли Флори?
— Да, мадам, — ответил он, галантно улыбаясь, а потом повернулся, чтобы позвать слугу.
Но тот, не дожидаясь приказа, уже вышел вперед, опустился на колени и выпустил собаку к ногам королевы. Она вскрикнула от радости и так бурно стала ласкать собаку, что ее прекрасные локоны рассыпались по пухлым белым плечам. Я никогда раньше не видел подобной радости. Придворные дамы обступили ее и даже у самой двери, где я стоял, было слышно их радостное щебетание.
— Флори, Флори! Дорогой! — и тому подобное.
Лишь несколько стариков, стоявших вдоль стен, неодобрительно поглядывали на всеобщую суматоху, да офицеры, держащие знамена, выглядели мрачными и подавленными. Остальная же толпа радовалась вместе с королевой так, что со стороны могло показаться, что случилось по меньшей мере десять Рокруа.
В этот момент, когда я каждую минуту ожидал приказания подойти, мне почудилось, что меня кто-то тронул сзади за локоть. Обернувшись, я обнаружил, что меня вместе с остальными просят дать дорогу вновь прибывшей персоне, и услышал, как несколько голосов прошептало: «Мазарини!»
Войдя, он остановился, чтобы поговорить с офицерами, дав мне удобный случай, о котором я раньше не мог и мечтать: поцеловать его руку. Он был высоким, красивым и представительным мужчиной и совершенно не похож на милорда епископа. Внезапно меня озарило — хотя сейчас на нем была кардинальская мантия, именно его спину я видел в пустом доме!
Эта мысль укрепилась, когда он прошел мимо меня, благословляя присутствующих. Но тут прозвучало мое имя и я был вынужден прервать свои наблюдения и предстал перед королевой.
Мне показалось, что королева не слишком-то любезно смотрит на моего патрона. А даже совсем наоборот. Но он ничего не замечал, упоенный своим величием, ожиданием новых милостей и лестью многочисленных прихлебателей.
— Ха, кардинал! — вскричал он, и прежде чем королева успела вставить хоть слово, он насмешливо поклонился и продолжал: — Я надеюсь, что ваше преосвященство будет так же усердно служить ее величеству, как и я.
— Несомненно, я буду усерден. К тому же, я могу доказать свое усердие. Но конечно же, я не могу даже сравниться с вами, ваша светлость.
Я клянусь, что этот ответ, — хотя в нем не заметно было ни капли иронии, — не понравился королеве.
— Епископ оказал мне большую услугу он вернул мою собаку, — резко сказала она.
— Он счастливчик и его счастью можно только позавидовать, — бойко ответил кардинал. — Собака вашего величества…
— Ваше преосвященство никогда не любил Флори! — воскликнула королева и дернула головой, как простая женщина на улице.
— Вы несправедливы, мадам! — ответил кардинал с видом оскорбленного величия. — Если бы собака была здесь… но ее нет.
— Мы можем избавить вас от затруднения, — усмехнулся епископ и подозвал одну из придворных дам, которая в этот момент держала собаку.
Кардинал взглянул на нее.
— Пфф! — пробурчал он, снова посмотрел и нахмурился.
Я не знаю, как в этот момент к нему относилась королева, но она проследила за его взглядом и раздраженно воскликнула:
— Хорошо, милорд, а что теперь?
Кардинал сморщился.
Милорд епископ не мог долго выдержать эту сцену.
— Он сказал, — возмущенно воскликнул он, — что здесь нет собаки. Пусть повторит это, если посмеет. Его преосвященство пожал плечами.
— Если ее величество удовлетворена, то я тоже удовлетворен.
— Мой бог! — воскликнула королева, еле сдерживая гнев. — Что вы хотите сказать? — потом она повернулась к фрейлине и взяла собаку на руки. — Что это за собака? — вдруг воскликнула она. — Вы думаете, что я не узнаю свою собственную собаку? — Она опустила собаку на пол и потом позвала: — Флори! Флори!
Пес прыгал рядом с ней и лизал руки.
— Бедный Флори! — сказал кардинал и позвал: — Флори!
Собака пошла к нему.
— Вероятно, его зовут Флори. Чтобы убедиться в его подлинности, нужно предложить ему выполнить какую-нибудь команду.
— Делайте, что хотите, — сказал монсеньер епископ. — Но я вижу, что ваше преосвященство прав по крайней мере в одном.