Подавленный его присутствием, я с ужасом ждал, что вся эта история кончится для меня плохо, так как чулан окажется пуст. Но вой, перешедший в длинный тоскливый визг, издали известил меня, что все в порядке. Я вышиб дверь в чулан и оттуда мгновенно выскочила собака.
Монсеньер всплеснул руками и даже выругался от возбуждения.
- Черт побери! - воскликнул он. - Это именно та собака! Сюда, Флори, Флори! - а когда собака подскочила к нам и лизнула его в руку, он повернулся ко мне. - Тебе сильно повезло, негодяй! - воскликнул он почти что добродушно. - Ты получишь пятьдесят крон и свое место!
Я даже опешил.
- А вознаграждение, монсеньер? Пятьсот крон?
Он нахмурился.
- Вознаграждение? Вознаграждение, мерзавец? - прогремел он. - Что я слышу? Разве не довольно того, что я избавлю тебя от виселицы, несомненно ожидающей тебя за то, что ты вчера чуть было не изувечил моих слуг? Да разве мало того, что я плачу тебе жалование, а ты даже не пытаешься усердно работать? Разве ты не мой слуга? Ты сейчас же отправишься со мной к ее величеству на тот случай, если она захочет спросить тебя о чем-нибудь. И если ты толково ответишь, что ж, хорошо! Ты получишь обещанные пятьдесят крон. А если нет - я даже не знаю, что с тобой сделаю!
От такого обращения вся моя ненависть вспыхнула с новой силой. Даже его слуги неодобрительно поглядывали на него, подозревая, что когда-нибудь их постигнет моя участь. Тем временем епископ взял собаку на руки, сел в карету и приказал гнать в Пале-Рояль. Добравшись до ворот дворца, мы застали там огромную толпу. На мгновение я представил, что произойдет, если они узнают о нашем деле, и содрогнулся. Когда мы вышли из кареты, дворецкий тайком пнул меня ногой, показывая, что он не забыл о моем поведении.
Во дворе я заметил загнанную лошадь, а у дверей апартаментов ее величества дожидался запыленный гонец, явно прибывший из Фландрии. Но монсеньера епископа это обстоятельство, казалось, совершенно не смутило: он проигнорировал офицера и через минуту мы оказались в королевской передней.
Я никогда здесь раньше не был и поэтому теперь с интересом оглядывался по сторонам.
Длинная комната была заполнена толпой придворных и пажей, болтающих между собой; тут были монахи и адвокаты, и даже несколько солдат, прогуливающихся взад и вперед.
В одном углу шушукались ювелиры и торговцы серебром, принесшие свой товар королеве. В другом собрались просители со своими петициями. Они жадно следили за дверью, которая поминутно открывалась, пропуская советника или маркиза. Некоторое время в толпе мелькала дама в маске, оберегающей ее честь от нескромных глаз. Окна были открыты, пропуская свежий воздух, и щебет птиц смешивался с гомоном этой причудливой толпы.
Как только монсеньер появился на пороге приемной, к нему сразу же подошел мсье де Шатени и обратился с какой-то просьбой. Не успел епископ освободиться от него, его сразу же обступила по меньшей мере дюжина просителей, чьи раболепные поклоны задержали его еще на несколько минут. Вдруг внутренние двери открылись и меня снова бросило сначала в жар, а потом в холод, когда дюжина голосов воскликнула:
- Королева! Королева!
Как бы в ответ на это появился мажордом с серебряным жезлом, раздвигая толпу у дверей.
Вслед за этим из дверей выпорхнула стайка прелестных дам, а за ними появилась королева-мать и сразу же заметила моего патрона, поспешившего поклониться. Мне показалось, что королева не слишком желала видеть его, потому что в ее голосе послышалось явное раздражение.
- Как, милорд! Это вы? Сейчас я принимаю трофеи из Рокруа и не ожидала увидеть вас.
- Я приношу свои извинения, ваше величество, - сказал он, ничуть не смутившись. - Я ни в коем случае не хочу мешать вам, - сказал он, низко поклонившись.
- Я принимаю знамена, - повторила королева, все еще хмурясь.
Мне показалось, что он по пустякам растрачивает ее благосклонность и испытывает ее терпение.
Но епископ не собирался отступать.
- Я принес вашему величеству нечто, что обрадует вас больше знамен!
Тут я подумал, что она прочла его мысли, потому что ее надменное габсбургское лицо прояснилось и она всплеснула руками, как ребенок.
- Что? - воскликнула она. - Неужели вы нашли Флори?
- Да, мадам, - ответил он, галантно улыбаясь, а потом повернулся, чтобы позвать слугу.
Но тот, не дожидаясь приказа, уже вышел вперед, опустился на колени и выпустил собаку к ногам королевы. Она вскрикнула от радости и так бурно стала ласкать собаку, что ее прекрасные локоны рассыпались по пухлым белым плечам. Я никогда раньше не видел подобной радости. Придворные дамы обступили ее и даже у самой двери, где я стоял, было слышно их радостное щебетание.
- Флори, Флори! Дорогой! - и тому подобное.
Лишь несколько стариков, стоявших вдоль стен, неодобрительно поглядывали на всеобщую суматоху, да офицеры, держащие знамена, выглядели мрачными и подавленными. Остальная же толпа радовалась вместе с королевой так, что со стороны могло показаться, что случилось по меньшей мере десять Рокруа.
В этот момент, когда я каждую минуту ожидал приказания подойти, мне почудилось, что меня кто-то тронул сзади за локоть. Обернувшись, я обнаружил, что меня вместе с остальными просят дать дорогу вновь прибывшей персоне, и услышал, как несколько голосов прошептало: "Мазарини!"
Войдя, он остановился, чтобы поговорить с офицерами, дав мне удобный случай, о котором я раньше не мог и мечтать: поцеловать его руку. Он был высоким, красивым и представительным мужчиной и совершенно не похож на милорда епископа. Внезапно меня озарило - хотя сейчас на нем была кардинальская мантия, именно его спину я видел в пустом доме!
Эта мысль укрепилась, когда он прошел мимо меня, благословляя присутствующих. Но тут прозвучало мое имя и я был вынужден прервать свои наблюдения и предстал перед королевой.
Мне показалось, что королева не слишком-то любезно смотрит на моего патрона. А даже совсем наоборот. Но он ничего не замечал, упоенный своим величием, ожиданием новых милостей и лестью многочисленных прихлебателей.
- Ха, кардинал! - вскричал он, и прежде чем королева успела вставить хоть слово, он насмешливо поклонился и продолжал: - Я надеюсь, что ваше преосвященство будет так же усердно служить ее величеству, как и я.
- Несомненно, я буду усерден. К тому же, я могу доказать свое усердие. Но конечно же, я не могу даже сравниться с вами, ваша светлость.
Я клянусь, что этот ответ, - хотя в нем не заметно было ни капли иронии, - не понравился королеве.
- Епископ оказал мне большую услугу он вернул мою собаку, - резко сказала она.
- Он счастливчик и его счастью можно только позавидовать, - бойко ответил кардинал. - Собака вашего величества...
- Ваше преосвященство никогда не любил Флори! - воскликнула королева и дернула головой, как простая женщина на улице.
- Вы несправедливы, мадам! - ответил кардинал с видом оскорбленного величия. - Если бы собака была здесь... но ее нет.
- Мы можем избавить вас от затруднения, - усмехнулся епископ и подозвал одну из придворных дам, которая в этот момент держала собаку.
Кардинал взглянул на нее.
- Пфф! - пробурчал он, снова посмотрел и нахмурился.
Я не знаю, как в этот момент к нему относилась королева, но она проследила за его взглядом и раздраженно воскликнула:
- Хорошо, милорд, а что теперь?
Кардинал сморщился.
Милорд епископ не мог долго выдержать эту сцену.
- Он сказал, - возмущенно воскликнул он, - что здесь нет собаки. Пусть повторит это, если посмеет. Его преосвященство пожал плечами.
- Если ее величество удовлетворена, то я тоже удовлетворен.
- Мой бог! - воскликнула королева, еле сдерживая гнев. - Что вы хотите сказать? - потом она повернулась к фрейлине и взяла собаку на руки. - Что это за собака? - вдруг воскликнула она. - Вы думаете, что я не узнаю свою собственную собаку? - Она опустила собаку на пол и потом позвала: - Флори! Флори!
Пес прыгал рядом с ней и лизал руки.
- Бедный Флори! - сказал кардинал и позвал: - Флори!
Собака пошла к нему.
- Вероятно, его зовут Флори. Чтобы убедиться в его подлинности, нужно предложить ему выполнить какую-нибудь команду.