Неудивительно поэтому, что Макарова на всех морях, кораблях и соединениях матросы любили, уважали, называли своим, хорошим и т. д.
Будучи волевым и организованным, он четко работал по составленному распорядку дня, систематически занимался физкультурными упражнениями — делал обтирания, гимнастику, прогулки. Никогда не предавался, по образу и подобию некоторых сверстников своих дворянской крови, кутежам и пьянкам. Настойчиво до последних дней вел он свой дневник, состоявший из чистых листов бумаги большого формата, переплетенных в толстый том. На этих листах велась запись о случившемся и наклеивались в хронологическом порядке всевозможные документы, дающие, при перелистывании книги, указания о том, что произошло в данный день примечательного… вырезки из газет… письма исключительной важности, фотографии встреченных лиц, виды посещенных местностей, краткая заметка о разговоре, о прочитанной книге…
Он никогда не стыдился своего происхождения, не тяготился своей родней и поддерживал с ней самую задушевную связь. В тяжелые моменты (материально) он обращался к старшему брату за помощью, а в нормальных условиях сам помогал своим родным и теплыми письмами, и деньгами, и советами.
В служебных делах Макаров также был аккуратен, бережен и, самое главное, честен.
Видя нарастание угрозы войны на Востоке, Макаров писал: «Обстоятельства так сложились, что японцы в настоящее время считают Россию истинным врагом для естественного, по их мнению, развития страны…» Макаров всеми силами стремился на боевую работу, горел желанием подготовить флот и победить Японию на море. Но его и не собирались посылать.
«Меня не пошлют, — говорил он, — меня пошлют тогда, когда дела наши станут совсем плохи, а наше положение там незавидное».
На Востоке же корабли беспечно стояли на рейдах без всякой охраны и затемнения, без паров в котлах и даже некоторые без боевых снарядов.
Все это способствовало легкому неожиданному нападению японцев и особенно беспокоило Макарова.
Не имея никакого служебного к этому отношения, он все же решил написать управляющему морским министерством свое знаменитое письмо: «Из разговоров с людьми, вернувшимися недавно с Дальнего Востока, я понял, что флот предполагают держать не во внутреннем бассейне Порт-Артура, а в наружном рейде… Пребывание судов на открытом рейде дает неприятелю возможность производить ночные атаки. Никакая бдительность не может воспрепятствовать энергичному неприятелю в ночное время обрушиться на флот с большим числом миноносцев и даже паровых катеров…
Если мы не поставим теперь же во внутренний бассейн флот, то мы будем принуждены это сделать после первой ночной атаки, заплатив дорого за ошибку».
Советами Макарова пренебрегли. Были положены резолюции: «хранить совершенно секретно», «копии не снимать». На другой день предположения Макарова сбылись. За ошибку было заплачено большой ценой, несмотря на полную бездарность японской атаки.
Видимо, это побудило министерство послать на Восток Макарова. 1 февраля Макаров получил уведомление о назначении, а 4-го уже выехал со своим штабом. Кронштадтцы тепло проводили Степана Осиповича, выражая ему горячие пожелания успеха. Всю дорогу Макаров провел в кропотливой работе, готовил инструкции, наставления, проекты приказов и распоряжений. Адмирал, не собираясь «врастать в обстановку», в пути собирал сведения, следил за событиями и предполагал сразу заняться боевыми делами на эскадре.
Ему помогали в этом лучшие, отобранные им офицеры, сослуживцы — капитан 2 ранга Васильев, Шульц, лейтенант Кедров, инженер-механик Линдебек и корабельный инженер Вешкурцев. Они составляли его боевой штаб, сформированный в русском флоте впервые. С пути он сделал запрос в министерство напечатать поскорее его «Рассуждения по вопросам морской тактики» и выслать в Артур, видимо для ознакомления офицеров со своими взглядами. Однако министерство бюрократически ответило: «За неимением средств в текущем году и не признавая возможным отнести расход по изданию на военный кредит, его высочество приказал ответить, что печатать книги может быть разрешено из кредитов будущего года, о чем и указал войти своевременно с новым предписанием».
Возмущенный непревзойденным бюрократизмом, Макаров немедленно телеграфировал: «Просил бы теперь же напечатать мою книгу для раздачи ее командирам, дабы они ознакомились со взглядами своего начальника. Книга нужна теперь, а не в будущем году; не допускаю мысли, что министерство не может теперь же найти 500 рублей, и отказ в печатании принимаю как неодобрение моих взглядов; если моя книга не может быть напечатана теперь, то прошу заменить меня другим адмиралом, который пользуется доверием высшего начальства». Это была характерная прямота Макарова. Министерство согласилось, но до конца войны так и не выслало в Артур этой книги, так же, как отказало Макарову в высылке миноносцев по железной дороге, как отказало подчинить Макарову коменданта крепости Артур и т. д.