Машинная команда действовала с поразительной ловкостью, умением и спокойствием, работая без смены с 12 часов дня до 12 часов ночи. Некоторые кочегары и машинисты бессменно стояли на вахте по 28 часов. Но люди не жаловались ни на тяжесть работы, ни на удушающую и мучившую их жажду. Пресная вода была горячей и противной на вкус.
Вот один из многих примеров скромной и вместе с тем необычайной отваги людей. Машинист Богаевский должен был при часто меняющихся ходах то открывать, то закрывать главный детандер. На индикаторной площадке стояла страшная жара. Богаевский, открывая и закрывая клапан, то и дело подставлял свою голову под струю воздуха из вентиляторной трубы. Когда Богаевскому предложили подсмениться, он отказался.
Прорваться во Владивосток не удалось. Выйдя из боя, «Аврора» направилась к Филиппинским островам.
21 мая «Аврора» вместе с другими крейсерами благополучно своим ходом дошла до Манилы. После 20-дневного пребывания в море раздалась наконец давно ожидаемая команда: «Все наверх, на якорь становиться!» Корабли были интернированы.
После заключения мира с Японией, исправив повреждения, «Аврора» в феврале 1906 г. вернулась в Либаву.
В кампанию 1914 года «Аврора» плавала в отряде морского корпуса. Но с началом войны «Аврора» вступила в состав действующего флота. В августе она вместе с другими кораблями бригады крейсеров несла дежурство у устья Финского залива. В дальнейшем крейсеру пришлось нести дозорную службу в шхерных районах Балтийского моря.
В ноябре 1916 года «Аврора» пришла в Кронштадт, а затем перешла в Петербург, став к стенке у Франко-русского завода. Это был последний переход крейсера под андреевским флагом.
Приближалась Великая Октябрьская социалистическая революция.
Носить матросскую форму императорского флота являлось большим несчастьем. Жизнь матросов на крейсере «Аврора» протекала, так же как и на всех других кораблях, в обстановке деспотизма самодержавного строя и мрачного произвола офицерской касты. Издеваться над матросам, бить его не считалось зазорным. Лишь отдельные офицеры считали позором побои и телесные наказания. Обычно матроса били все — фельдфебели, боцманы, унтер-офицеры и «господа офицеры».
На портовом буксире, шедшем из Ораниенбаума в Кронштадт, лейтенант с «Авроры» Захаров, услышав, как матрос Заботин выругался, приказал:
— Молчи, сволочь!
Матрос не стерпел и ответил офицеру:
— Я не сволочь, а матрос.
Недолго думая, Захаров тут же избил «недисциплинированного» матроса, деликатно сообщив в рапорте по начальству, что «ударил матроса по физиономии».
Но чем сильнее «усердствовало» озверелое начальство, тем крепче и сплоченнее работали революционные организации. Искры великого пожара разгорались и на кораблях Балтийского флота. Палочный режим не мог воспрепятствовать проникновению «мятежных мыслей» и в команду «Авроры». На корабле сгруппировалось крепкое ядро революционно настроенных матросов.
Исторические события надвигались могучей волной. В дни свержения самодержавия деспот командир «Авроры» Никольский был убит, а старший офицер Огранович ранен.
Организовался судовой комитет. Авроровцы послали депутатов в Совет. Довольно быстро вся команда разобралась в сущности политической борьбы.
Тщетны были попытки Керенского удалить из Петрограда «Аврору», представлявшую грозную для Временного правительства плавучую крепость. Крейсер не выполнял приказа о съемке с якоря.
Но ставленникам Керенского удалось все же арестовать семь революционных моряков-авроровцев.
Однажды в Зимнем дворце между начальником караула, состоявшего из матросов «Авроры», и Керенским произошел такой разговор:
— Почему же вы поддерживаете большевиков, а охраняете наше правительство? — спросил министр.
— Для того, — ответил матрас, — чтобы во-время вас арестовать!
В горячие предоктябрьские дни команда крейсера неоднократно выполняла важнейшие поручения большевистского Петроградского Совета.
По заранее обдуманному плану Временное правительство распорядилось развести мосты, чтобы помешать объединению сил революционных рабочих. Так, например, был разведен бывший Николаевский мост (ныне мост лейтенанта Шмидта), что лишило возможности рабочих, проживавших на Васильевском острове, участвовать в захвате важнейших правительственных зданий. Мост охранялся юнкерами.
Над угрюмо вздувшейся Невой свистел ледяной ветер. В те памятные ноябрьские дни «Аврора» стояла у стенки Франко-русского завода. Ночью перед вахтенным у трапа неожиданно вынырнул из темноты один из матросов команды, служивший для связи с Петроградским Советом. Его проводили к комиссару в каюту. Здесь он вынул из внутреннего кармана промокшей насквозь шинели небольшой пакет, опечатанный сургучной печатью.