Борьба с Польшей и Литвой, стремившимися нанести удар и Нарвской торговле, заставила Ивана Грозного прибегнуть к созданию наемного каперского флота для борьбы против польской морской торговли и защиты нарвского пути.
Желающие поступить на службу к московскому царю нашлись быстро и, по свидетельству ряда исторических документов, в 1569 г. на торговых путях Балтийского моря уже появились первые московские каперы.
Главным из них, с правами начальника, являлся уроженец Дитмарсена некий Карстен Роде,[2] по всем данным — профессиональный корсар, который в начале 1570 г. получил от Ивана Грозного специальную «жаловальную грамоту» (каперское свидетельство), в которой царь, ссылаясь на морские разбои поляков и жалобы на них многих соседей, ведущих торговлю морем с Московским государством, заявляет, что решил на будущее время защищать свою морскую торговлю от польских каперов, которые «разбойным обычаем корабли разбивают, товары грабят и из многих земель в наше государство дорогу торговым людям затворяют». Принимая Карстена Роде на свою службу, Иван IV уполномочивал его действовать против «польского короля, его подданных, союзников и пособников», преследуя огнем и мечом в портах и в открытом море, на воде и суше не только поляков и литовцев, но и всех привозящих к ним или отвозящих от них товары, припасы и пр.
Грамота, представляя собой каперский патент, являлась чрезвычайно важным документом, обеспечивающим каперам не только легальное положение, но и возможность базироваться на порты нейтральных или дружественных Москве государств для ремонта, пополнения запасов, отдыха, а также и для укрытия от преследования сильнейшего противника. Отсутствие патента ставило капера в ранг морского разбойника и влекло за собой, все вытекающие отсюда последствия.
Из дальнейшего мы увидим, что неожиданное появление московских каперов в Балтийском море вызвало такое возмущение всех противников Москвы, что никто из них не желал признать в них легальное средство борьбы, квалифицируя их только как «морских разбойников» и требуя применения к ним соответственных мер, начиная с лишения права убежища и стоянки в нейтральных портах.
Таковыми в данном случае являлись порты Дании, государства, дружественного Москве и хотя не воюющего с Польшей, но заинтересованного в ее ослаблении.[3]
На многочисленные жалобы прибалтийских государств, что московский царь поддерживает морских разбойников, которые прикрываются его именем, Иван Грозный официально называл Роде и его капитанов своими «слугами», утверждая, что «все, что ими делается, делается с его, царя, ведома с целью вредить подданным польского короля».
Нет сомнения, что для оборудования каперских кораблей (а возможно и их покупки), вооружения и найма экипажа Карстен Роде получал от царя соответствующие субсидии. В дальнейшем, в зависимости от успешности и доходности морских операций, каперы должны были существовать на доходы от призов, причем, по условиям договора с Роде, в пользу царя поступало каждое третье захваченное судно и лучшая пушка с каждого из остальных,[4] попавших в руки его и его сотоварищей. Кроме того, в пользу царя поступал сбор со стоимости захваченного груза в размере «десятой деньги» (10 %). По уплате этого сбора Роде мог свободно продавать товары кому и где угодно. Первоначально было обусловлено, что все захваченные суда Роде должен был приводить в Нарву для предъявления специально для того назначенным царем чиновникам («нашим приставленным и приказным русским и немецким людям»), которые должны были принять долю царя, произвести расчет «десятой деньги» и, в частности, решить судьбу пленных: отпустить ли их «по немецкому обычаю» за выкуп на волю или же, смотря по человеку,[5] оставить в плену, использовав для «царских нужд».
Роде обязывался не причинять вреда как русским купцам («привозящим и отвозящим»), так и подданным дружественных Москве государств, если, конечно, последние не вели торговли с Польшей. В случае нужды он должен был по мере сил оказывать им помощь и охрану.
Мы не располагаем данными — какое количество кораблей и пушек досталось на долю Ивана Грозного, но имеются основания считать, что царь получал на свой «пай» и то и другое, и что в Нарве у него имелись собственные морские суда. А так как постройка их вообще русскими не производилась, то надо думать, что это были корабли, добытые каперами.
Однако на практике привод захваченных судов в Нарву оказался затруднительным. Каперы Роде оперировали преимущественно в южной части Балтийского моря (Готланд — Борнгольм), и поэтому проводка призов в глубь Финского залива не только отнимала много времени, но и была сопряжена с риском лишиться добычи при встрече с каперами неприятеля. Поэтому в большинстве случаев Роде приводил свои призы в ближайшие порты своего базирования на Борнгольме или в Копенгаген и здесь их продавал.
Для обеспечения каперам возможности базироваться на порты дружественных держав Иван IV в той же грамоте просил иностранных государей и власти портовых городов предоставлять Роде и его товарищам свободный проход и пребывание в портах, оказывать им содействие в снабжении и считать их не «морскими разбойниками», а царскими слугами и воинскими людьми, причем сам Роде назывался «царским отаманом» и военачальником.
Кроме царского каперского патента, Роде получил еще «открытый лист» от брата датского короля Фридерика II герцога Магнуса Голштинского, владевшего островом Эзель и Перновом и являвшегося вассалом Ивана IV. В этом «листе», помеченном 6 мая 1570 г.,[6] Магнус просил командиров датских и любекских судов о свободном пропуске и покровительстве «московскому корабельному начальнику». Таким образом, Роде являлся совершенно «легализированным» капером, обеспеченным к тому же и поддержкой со стороны двух сильных морских организаций, какими являлись флоты Дании и Любека.
Имея царский патент на каперство и открытый лист Магнуса, Роде в мае 1570 г. приступил к подготовке к предстоящим ему операциям. Как опытный капер, уже служивший в этой роли у датского короля, Роде прежде должен был решить вопрос о первоначальной базе, где он мог бы приступить к вооружению судов, найму экипажей и т. п. Такой базой в первую очередь могла быть Нарва. Однако, этот пункт не удовлетворял Роде как своей отдаленностью от района операций (Борнгольм — Готланд — Данциг), так и тем, что на нарвском фарватере всегда держались польские и шведские каперы.
Поэтому, пользуясь покровительством герцога Магнуса, Роде избрал под базу город Аренсбург на о. Эзель, который по своему положению был близок к району действий и представлял удобное убежище, как значительный портовый город того времени.
Здесь Роде и приступил к оборудованию своего первого корабля. Получив для начала субсидию от Ивана IV, Роде приобрел свое первое каперское судно — пинку[7] в 40 тонн водоизмещением, нанял 35 человек команды из иноземцев и с их помощью приступил к вооружению.
Для вооружения судна артиллерией Роде приобрел и установил на нем 3 литых чугунных пушки, 10 пушек малого калибра, носивших название «барсов», 8 пищалей, т. е. мелких дробовых пушек, устанавливаемых на борту.
В начале июня Роде со своей пинкой вышел в первое плавание в море и начал каперство у острова Борнгольма, перенеся на него свою базу.
Первым призом, захваченным Роде, явился небольшой одномачтовый буер из Эмдена, везший соль и сельди.
Так как пинка оказалась сильно текущей, то Роде решил превратить свой первый приз также в капер, почему, передав часть экипажа и пушек на буер, сам перешел на него, поручив командование пинкой своему лейтенанту. Таким образом, из Борнгольма вышли уже два московских капера. Через 8 дней корабли вернулись к Борнгольму, причем пинка привела новый приз — буер с грузом ржи, пеньки и дубовых досок, а самому Роде посчастливилось на буере захватить флейт в 150 тонн водоизмещением, который он поспешил превратить в флагманское судно своей флотилии.
2
Дитмарсен — область на западном побережье Ютландского полуострова, получившая свое наименование от жившего здесь племени дитмарсов. Некоторые источники называют Роде датчанином, соответственно изменяя имя Карстен на Христиерн.
3
В этот период (1563―1570 гг.) Дания в союзе с Любеком вела войну со Швецией. Из причин, вызвавших эту войну, главнейшими были — утверждение Швеции в Эстляндии и захват ею Ревеля, на который претендовала Дания, а затем — противодействие шведов нарвской торговле датчан и любекцев, суда которых подвергались систематическому захвату на нарвском фарватере.
4
Торговые суда того и позднейших времен, до конца XVIII ст., обычно были вооружены для защиты от пиратов артиллерией среднего и малого калибра.
5
Этим путем московское правительство рассчитывало получать нужных ему мастеров и ремесленников, а также заложников на случай размена.
7
Пинка (или флейт) — небольшое одно- или двухмачтовое торговое судно с хорошими мореходными качествами и ходом.