— Хм, — только и ответил Сандерс. Затем он выбрался из убежища и понесся к следующим окопам, находящимся где-то ярдах в тридцати отсюда.
— Берегись маленьких взрывающихся штучек, которые выскакивают из снарядов ящеров, — крикнул вдогонку Дэниелс. Он снова повернулся к Донлану. — Надеюсь, он меня понял. Правда, если этот парень и дальше будет так здесь носиться, он быстро схлопочет билет на небеса.
— Да. — Донлан всматривался туда, куда побежал Чарли Сандерс. — Тут нужна смелость. У него нет даже винтовки. Не думал, что ниггеры бывают такими смелыми.
— Ты находишься под обстрелом, сынок, и снарядам все равно, есть ли у тебя винтовка или нет, — ответил Остолоп. Но суть заключалась не в том, и он об этом знал. Помолчав, Остолоп добавил:
— Один из моих дедов, сейчас не помню, который именно, участвовал в Гражданской войне. Как-то ему пришлось воевать против негров. Он говорил, что те ничем не отличались от остальных янки. Может, он был прав. А сам я уже вообще ничего не пойму.
— Но вы же сержант, — сказал Донлан. Он произнес это точь-в-точь, как когда-то заявляли Остолопу его игроки: «Но ты же тренер».
— Допустим, сынок, — вздохнул Остолоп, — у меня есть все ответы, но это не значит, что я могу вытащить их из-под каски всякий раз, когда они тебе требуются. Черт побери, по правде сказать, еще неизвестно, действительно ли они там находятся. Доживешь до моих лет, тогда тоже начнешь сомневаться в собственной правоте.
— Да, сержант.
«Судя по тому, что творится вокруг, — подумал Остолоп, — у парнишки не ахти сколько шансов дожить до этих лет».
***
— Нет, — отрезал генерал Паттон. — Говорю вам, нет, черт побери.
— Но, сэр, — Йенс Ларсен обиженно развел руками, — я хочу всего лишь связаться с моей женой, дать ей знать, что я жив.
— Нет, — повторил Паттон. — Еще раз говорю вам: нет! Никаких контактов с Металлургической лабораторией или кем-либо из ее персонала, кроме случаев особой надобности. При этом всякие вопросы личного порядка начисто исключаются. Это, доктор Ларсен, непосредственные распоряжения, полученные мною от генерала Маршалла, и я не намерен их нарушать. Таковы самые основные требования безопасности относительного любого важного проекта, не говоря уже об этом. Маршалл почти ничего не сообщил мне о проекте, и я не собираюсь получать дополнительные сведения. Раз мне нет необходимости знать об этом, мне не следует… точнее, я не должен об этом знать.
— Но Барбара не имеет отношения к Метлабу, — возразил Йенс.
— Разумеется. Зато вы имеете, — сказал Паттон. — Неужели вы настолько слабовольны, что готовы выдать ящерам надежду Соединенных Штатов ради собственного спокойствия? Ей-богу, доктор Ларсен, надеюсь, что нет.
— Я не понимаю, почему короткое сообщение расценивается как предательство, — удивился Йенс. — Скорее всего ящеры даже не заметят его.
— Возможно, — согласился Паттон. Он встал из-за стола и потянулся. Рост генерала позволял ему смотреть на Йенса сверху вниз. — Возможно, но не наверняка. Если тактические соображения ящеров похожи на наши, а пока что у меня не было повода усомниться в этом, то они стремятся перехватывать как можно больше наших сигналов и пытаются выуживать оттуда конкретные сведения. Я говорю на основе собственного опыта, что никто — никто! — не может знать заранее, какой кусочек головоломки окажется тем самым недостающим кусочком, который позволит врагу составить целостную картину.
Йенс знал о требованиях безопасности. Но ему никогда не приходилось сталкиваться с военной дисциплиной, поэтому он продолжал спорить:
— Вы могли бы послать сообщение, даже не указывая моего имени. Просто «Ваш муж жив и здоров» или что-то в этом роде.
— Я отказываюсь выполнить вашу просьбу, — ответил Паттон. Затем, словно прочитав скрытые мысли Ларсена, добавил:
— Любая попытка игнорировать сказанное мною и склонить связиста к тайной отправке подобного сообщения приведет к вашему аресту и заключению, если не хуже. Напоминаю вам, у меня есть свои военные секреты, и я не позволю вам подвергать их опасности. Вам вполне понятны мои слова?
— Да, сэр, вполне, — уныло ответил Ларсен. Он действительно пытался найти какого-нибудь сочувствующего радиста. Что бы там ни говорил Паттон, Йенс по-прежнему не верил, что подобное невинное сообщение сдерет завесу тайны с Метлаба. Однако он был не в состоянии оценить, насколько сильно передаваемые сообщения могут повредить американским войскам, все еще находящимся здесь, в западной части Индианы. Крупномасштабное наступление должно окончиться победой, или же все происходящее в Чикаго потеряет смысл, поскольку Чикаго окажется в чешуйчатых лапах ящеров.
— Я вполне сочувствую вам, доктор Ларсен, если эти мои слова вообще способны вам помочь, — сказал Паттон.
«Сказано резко, но, возможно, он действительно считает, что сочувствие способно помочь», — подумал Йенс.
— Благодарю вас, генерал, — кивнул он и вышел из кабинета Паттона.
Под ногами, среди тающего снега, торчали клочья пожухлой желтоватой травы. Над головой катились желто-серые облака. Дул северо-западный ветер, и его жгучие порывы быстро начали превращать орлиный нос Йенса в сосульку. Все признаки метели налицо, только снега нет.
Мысли Ларсена были столь же угрюмыми, как и погода. Он шагал в направлении Оксфорда. «Потемкинская деревня», — пришло ему на ум. С воздуха городок определенно казался тихим, как любой другой лишенный горючего город на Среднем Западе. Но за стенами домов и гаражей, за копнами сена и поленницами дров собрались мощные бронетанковые силы. Йенс подумал, что они здорово могли бы влепить нацистам. Вот только враг, противостоящий им, намного опаснее немцев.
Ларсен зашел в кафе «Синяя Птица». У стойки сидели несколько местных жителей и несколько солдат в гражданской одежде (на улицах Оксфорда никому не разрешалось появляться в форме). Позади них повар жарил блины на дровяной жаровне вместо бесполезной теперь газовой плиты. Вытяжки у нее не было, и дым шел прямо в зал. Обернувшись, повар взглянул на Ларсена: