Выбрать главу

Когда он наконец въехал в сам город, окружающая обстановка заметно изменилась. На дорогах по-прежнему встречались груды обломков и мусора, но здесь по крайней мере было видно, где проходят дороги. На некоторых зданиях виднелись таблички:

ПРИ АРТИЛЛЕРИЙСКОМ ОБСТРЕЛЕ ЭТА СТОРОНА УЛИЦЫ БОЛЕЕ БЕЗОПАСНА

Судя по всему, обстрелы здесь были жестокими.

Кроме завалов и обломков, на улицах были люди. За исключением солдат. Йенс давно не видел такого количества людей. Пока, шли бои, немало гражданского населения либо погибло, либо бежало из города. Многие погибли или пропали без вести в самом Чикаго, однако до войны в городе жили три миллиона, и потому сейчас в нем осталось еще достаточно обитателей. Эти люди были тощими, оборванными и грязными. У многих из них были голодные глаза. Они отличались от тех американцев, каких привык видеть Ларсен. Йенс никогда не ожидал, что столкнется с подобным на территории Соединенных Штатов, но действительность была таковой.

У фонарного столба на перекрестке стояла девушка. Ее платьишко было слишком коротким для пронизывающего холода. Когда Йенс проезжал мимо, она качнула бедрами. Как бы давно он ни находился в состоянии вынужденного безбрачия, Йенс не остановился. Лицо девушки было таким же жестким и безжалостным, как у любого ветерана боев.

— Ты, жалкий подонок! — закричала она вслед. — Принц вшивый!

Йенс подумал о том, как она обращается с мужчинами, которые покупали ее ласки. Будем надеяться, что лучше.

Негры в районе Броунзвилля выглядели еще более жалкими, чем белые в остальной части города. Проезжая по улицам квартала. Йенс ощупал на себе их быстрые взгляды. Но, судя по всему, никто не отваживался на большее, чем бросить короткий взгляд на человека в армейской шинели и с боевой винтовкой за спиной.

Дом, в котором они с Барбарой снимали квартиру, находился на самом краю Броунзвилля. Йенс завернул за последний поворот и нажал ручной тормоз, чтобы остановиться… перед грудой кирпича, черепицы и битого стекла, бывшей некогда жилым домом. Прямое попадание, случившееся в какой-то из дней после его отъезда.

Между развалин бродили двое цветных ребятишек. Один из них радостно закричал, найдя доску длиной около фута. Он запихнул находку в холщовый мешок.

— Ребята, вы не знаете, что случилось с миссис Ларсен, белой женщиной, которая жила здесь? — спросил Йенс.

Словно удушливое облако, в нем поднялся страх. Он не был уверен, что хочет услышать ответ.

Оба негритенка покачали головами.

— Не слышал про такую, мистер, — сказал один из них.

Ребята вновь занялись поисками дров.

Ларсен поехал на восток, к университетскому городку. Пусть он не смог найти Барбару, остается еще персонал Метлаба. Возможно, они даже знают, что случилось с нею.

Опустевший университет выглядел менее разрушенным, чем остальной город — возможно, потому, что его здания дальше отстояли друг от друга. Йенс доехал до конца Пятьдесят восьмой улицы и направился прямо через лужайки к центру городка. До того как их усеяли воронки от бомб и снарядов, эти лужайки были более приятным зрелищем.

Справа, на месте Свифт-Холла, высились обгорелые развалины. Бог не защитил здание факультета богословия. Зато Экхарт-Холл стоял на месте и, если не считать выбитых окон, выглядел вполне сносно. Йенс проделал долгий путь и устал, но надежда помогла ему со скоростью гонщика подкатить к входной двери. Ученый решил было оставить велосипед снаружи, но, подумав, потащил машину с собой. Незачем искушать охотников поживиться.

— Есть тут кто-нибудь? — крикнул он в глубь коридора.

Отозвалось только эхо. «Рабочий день уже кончился», — пытался успокоить самого себя Йенс, но надежда в нем начала угасать.

Он стал подыматься по лестнице, перескакивая через ступеньки. Даже если секретарши и другие работники разошлись по домам, ученые Метлаба работают почти круглосуточно… Однако коридоры наверху были тихими и пустыми.

Офисы и лаборатории были не просто пустыми. По всему чувствовалось, что все необходимое отсюда вынесено. Куда бы ни переместилась Металлургическая лаборатория, в Чикагском университете ее больше не было.

Вниз Йенс ковылял намного медленнее, чем наверх. Возле его велосипеда стоял какой-то человек. Йенс начал стаскивать с плеча винтовку, но потом узнал сторожа.

— Энди! — воскликнул он.

Седовласый сторож удивленно вздрогнул.

— Боже милостивый, Пресвятая Дева Мария, это вы, доктор Ларсен! — произнес он. Хотя он и родился в Чикаго, в его голосе звучал провинциальный южный акцент. — Правду сказать, никогда не думал, что увижу вас снова.

— Я сам не раз сомневался, доберусь ли сюда или нет, — ответил Йенс.

— Но куда черт унес Метлаб?

Вместо прямого ответа Рёйли полез в карман рубашки и достал оттуда помятый и замызганный конверт.

— Ваша жена просила передать вам в случае, если вы все же вернетесь. Я уже говорил, у меня были сомнения на этот счет, но я постоянно таскаю конверт с собой. На всякий случай.

— Энди, вы просто чудо.

Йенс надорвал конверт. Узнав почерк Барбары, он радостно вскрикнул. Текст засалился и потускнел — вероятно, от пота сторожа. Но буквы по-прежнему можно было разобрать…

Прочитав письмо, Йенс устало и разочарованно покачал головой. Он так долго добирался сюда и столько перенес, что новое препятствие показалось ему просто непреодолимым.

— Денвер, — вслух произнес он. — Ну и как мне теперь попасть в этот самый Денвер?

Его путешествие, как, впрочем, и война, далеко не закончилось.