У Хёккера было слишком круглое и мягкое лицо, и он совсем не соответствовал приевшемуся по фильмам образу немецкого офицера. Он больше походил на баварского крестьянина, чем на прусского аристократа. Но угрозы, содержащейся в его голосе, хватило бы на трех кинематографических Гансов.
— Получали ли вы какие-либо сообщения от Королевских ВВС или правительства Ее Величества, разрешающие нам подписывать подобный документ? — спросил Эмбри.
— Нет, не получал, — ответил Хёккер. — Однако даю вам свое честное слово, что я достоверно знаю: подписавшие этот документ не подвергаются наказаниям на родине.
— Прошу вас, будьте столь любезны и дайте нам подтверждение в письменной форме, чтобы мы могли представить его своему начальству. Если оно окажется ложным, мы будем считать себя свободными от данного обещания, и в случае, если в результате вооруженных действий против вашей страны мы попадем в плен, к нам не будут применены соответствующие санкции.
— Ловко придумано, Кен! — восторженно прошептал Бэгнолл.
Хёккер обмакнул перо в чернильницу и стал быстро писать на обратной стороне еще одного бланка с «Обещанием». Закончив писать, он подал бумагу пилоту.
— Полагаю, это вас устроит, лейтенант? — Слово «лейтенант» он произнес именно так, как его привыкли произносить англичане.
Эмбри прочитал написанное. Прежде чем ответить, он передал бумагу Бэгноллу. В отличие от речи, почерк Хёккера был типично немецким, и бортинженеру пришлось расшифровывать слово за словом. Но, похоже, написанное соответствовало требованиям Эмбри. Бэгнолл передал бланк Элфу Уайту.
Немецкий подполковник терпеливо ждал, пока весь экипаж «ланкастера» прочтет документ.
— Итак, джентльмены? — спросил он, когда лист вернулся к Эмбри.
Пилот быстро посмотрел на каждого из своих товарищей. Никто не произнес ни слова. Эмбри вздохнул и вновь повернулся к Хёккеру
— Дайте мне перо. — Он размашисто подписал свое обещание. — Вот.
Хёккер поднял бровь:
— Вы недовольны этим соглашением?
— Да, недоволен, — честно признался Эмбри. — Если бы не ящеры, мы бы воевали друг с другом. Но они здесь, поэтому, что мне остается делать?
— Поверьте, лейтенант, я испытываю точно такие же чувства, — ответил немец. — Но у меня в Берлине была сестра и две племянницы. Поэтому я должен отложить на время воину с вами. Возможно, мы возобновим ее в более подходящий момент.
— Ковентри, — произнес Эмбри.
— По сравнению с Берлином, господа англичане, — вздохнул подполковник, — Ковентри кажется царапиной на коленке уличного шалуна.
Бэгнолл взял перо и написал свое имя на бланке.
— Каждому врагу — свое время, — сказал он. Остальные члены экипажа тоже подписали соглашение.
***
Отряд пришельцев маршировал по главной улице концлагеря. Как и всякий, кто их видел, Лю Хань низко поклонилась им. Никто не знал, что может случиться, если пленные вдруг не окажут маленьким чешуйчатым дьяволам внешних знаков уважения. Никто и не хотел узнать об этом, а уж меньше всех — Лю Хань.
Когда отряд удалился, к Лю Хань подошел какой-то мужчина и что-то произнес. Она покачала головой:
— Извините, но я не понимаю вашего диалекта. Должно быть, и он не понял ее слов, ибо лишь улыбнулся, развел руками и пошел дальше.
Женщина вздохнула. Здесь почти никто не говорил на ее диалекте, за исключением нескольких односельчан Лю, взятых вместе с нею. Чешуйчатые дьяволы побросали в свои лагеря людей со всего Китая: они либо не знали о различиях между китайцами, либо не желали их знать. Для немногих образованных людей, умеющих читать и писать, отсутствие общего диалекта не имело значения. Они разговаривали друг с другом с помощью бумаги и кисти, поскольку пользовались одинаковыми иероглифами.
Невежество дьяволов было столь огромным, что они даже поместили в лагерь нескольких японцев. Сейчас их не осталось ни одного. Некоторые покончили жизнь самоубийством, как и положено истинным самураям, другие были убиты китайцами.
Через две улицы от той, которую дьяволы патрулировали наиболее регулярно, появился рынок. Люди прибывали в лагерь лишь с тем, что было у них в руках, но вскоре они начали этим торговать. И почему бы мужчине, у которого есть золотое кольцо, или женщине с сумочкой, полной монет, не воспользоваться этим рынком? За считанные дни на рынке появились цыплята и даже поросята — неплохая добавка к рису, который скупо выдавали дьяволы.
На земле сидел лысый мужчина с тонкими усами. Напротив него лежала перевернутая соломенная шляпа. Внутри уютно устроились три небольших яйца. Увидев, что Лю Хань глядит на них, мужчина кивнул и заговорил с ней. Когда он увидел, что она не понимает, то попробовал другой диалект, затем третий. Наконец он дошел до диалекта, понятного Лю.
— Что дашь за них?
— Простите, но у меня ничего нет, — сказала Лю Хань.
В ее родной деревне с этих слов обычно начинали торговаться, и за таким занятием могла пройти большая часть утра. Здесь же, подумала Лю, эти слова — чистая правда. Ее муж и сын погибли от рук японцев. Ее деревня, разрушенная сначала восточными варварами, а затем маленькими дьяволами, исчезла навсегда.
Продавец яиц наклонил голову и улыбнулся вежливой улыбкой торговца:
— У хорошенькой женщины всегда есть кое-что, что она может дать. Тебе нужны яйца. Возможно, за них ты позволишь мне поглядеть на твое тело, а?
— Нет, — отрезала Лю Хань и зашагала прочь.
Лысый засмеялся ей вслед. Он был не первым на рынке, кто предлагал ей такое.
Она вернулась в палатку, в которой жила вместе с Юи Минем. Лекарь становился важной персоной в концлагере. Маленькие чешуйчатые дьяволы часто навещали его, чтобы научиться письменному китайскому языку и диалектам, на которых он говорил. Иногда он советовал им, как правильно поступить в том или ином случае. Часто дьяволы к нему прислушивались — именно это и делало его важной персоной. Если ей захочется яиц, у него достаточно влияния, чтобы достать их.
Лю Хань все равно жалела, что не поселилась с другими пленными из их деревни или вообще с незнакомыми людьми. Но они с Юи Минем вместе прилетели сюда во чреве удивительного летательного аппарата, доктор был частицей привычного мира в огромном непонятном океане жизни — и она согласилась. Прося ее об этом, лекарь краснел и бледнел. Теперь Юи Минь ее не стеснялся.