Через некоторое время Юи Минь тоже задал один-два вопроса. Ссофег ответил несколькими простыми словами. Неожиданно Юи Минь покатился со смеху.
— Знаешь, о чем думает эта глупая черепаха? — спросил он, едва успевая говорить между приступами хохота. — Даже за тысячу лет не догадаешься.
— Тогда скажи сам, — ответила Лю Хань, опасаясь, что шутка касается ее.
— Маленький чешуйчатый дьявол хотел узнать, не наступил ли у тебя сезон размножения и не находишься ли ты в состоянии течки, как овца или лисица. Если я его правильно понимаю, у их самок все происходит именно так, и когда у них нет течки, он сам не в состоянии испытывать желание. — Лекарь вновь засмеялся, еще громче:
— Бедный, бедный дьявол!
— Да, странно, — согласилась Лю Хань. Она никогда не задумывалась о любовной жизни маленьких чешуйчатых дьяволов. Они были настолько уродливыми, что она вообще не думала, будто у них есть нечто подобное. Сейчас она не смогла сдержать улыбки:
— Бедные дьяволы!
Юи Минь вновь вернулся к разговору с Ссофегом. На смеси китайского языка и языка дьяволов он попытался объяснить, что самки людей способны к размножению в любое время. Ссофег шипел и пронзительно пищал, Юи Минь — тоже. Затем лекарь добавил по-китайски:
— Клянусь вам, господин дьявол, что я говорю вам истинную правду
— Действительно, все женщина? Не только, — он ткнул в сторону Лю Хань, — этот женщина?
— Да, действительно, все женщины, — серьезно подтвердил Юи Минь, хотя Лю Хань по-прежнему видела смешинку в его глазах. Чтобы не ронять перед дьяволом достоинства собственного пола, он добавил:
— Так же верно, как и то, что мужчины — человеческие самцы — тоже не имеют определенного сезона спаривания, они способны заниматься любовью с женщинами в любое время года.
Эти слова заставили Ссофега вновь забулькать. Вместо того чтобы задавать новые глупые вопросы, маленький дьявол стремительно повернулся и выбежал из палатки. Лю Хань слышала, как стучат на бегу его когтистые ноги.
— Я рада, что он ушел, — сказала Лю Хань.
— Я тоже, — ответил Юи Минь. — Теперь можно подумать, как обратить в свою пользу эту странную особенность чешуйчатых дьяволов. Если бы они были земными мужчинами, я бы мог продавать им подходящие лекарства, делающие их вялые колбаски тугими. Но если я правильно понимаю Ссофега, без своих самок он и его собратья имеют все шансы сделаться евнухами. Правда, говорят, даже у евнухов есть желания. Г-м…
Обычно не проходило и пяти минут после смешения внутри Лю Хань его жидкости ян с ее инь, как лекарь совершенно забывал о присутствии женщины в палатке. Для Юи Миня значение имел только Юи Минь; всему остальному, неодушевленному или одушевленному, нужно было подстраиваться под прихоти его комфортного существования.
Сейчас лекарь сидел на циновке, скрестив ноги. Глаза его были почти закрыты, и он лихорадочно соображал, как извлечь пользу из слабости дьяволов. Вдруг Юи Минь громко вскрикнул.
— Придумал! — прокричал он. — Я…
Лю Хань так и не узнала, в чем же заключался новейший план Юи Миня. Прежде чем он смог об этом рассказать, в палатку спешно возвратился Ссофег. За ним виднелись еще трое маленьких чешуйчатых дьяволов, все с оружием. У Лю Хань внутри словно что-то оборвалось. Теперь Юи Минь заблеял как овца, завидевшая нож мясника.
— Пощадите, добрый дьявол! — завыл он. Ссофег показал на выход, затем на Юи Миня.
— Ты идти, — сказал он по-китайски.
Юи Минь был так перепуган, что с трудом поднялся. Шатаясь, он на одеревеневших, негнущихся ногах выбрался из палатки. Двое вооруженных дьяволов встали с обеих сторон от него.
Лю Хань, выпучив глаза, глядела на происходящее. В одно мгновение маленький дьявол подарил ей то, чего она больше всего хотела, — свободу от Юи Миня. И если он исчезнет, она сможет жить в этой палатке одна. Ей хотелось поцеловать Ссофега. Если бы не его морда, полная острых зубов, да не вооруженный дьявол позади, она бы, наверное, так и сделала.
Потом Ссофег показал на нее.
— Тоже идти ты, — сказал он.
— Я? — Надежда, вдруг мелькнувшая у Лю Хань, разбилась вдребезги. — О нет, добрый дьявол, я вам не нужна, вы во мне не нуждаетесь. Я всего лишь бедная женщина, которая вообще ничего не знает.
Лю Хань понимала, что говорит чересчур быстро, чтобы плохо знающий язык маленький дьявол понял ее, но слова сами выливались наружу.
Ссофег обратил не больше внимания на ее просьбы, чем Юи Минь, когда тот раздевал Лю и удовлетворял свои потребности.
— Тоже идти ты, женщина, — повторил Ссофег. Чешуйчатый дьявол, что был сзади него, нацелил оружие на Лю Хань. Плача, Лю Хань, как и Юи Минь, вышла наружу.
Когда маленькие дьяволы повели ее по улице вслед за Юи Минем, люди глядели во все глаза, обменивались восклицаниями и показывали в их сторону. Несколько фраз она поняла:
— Гляди, тут хорошего мало!
— Интересно, что же они натворили?
Лю Хань пыталась понять, какую оплошность она допустила кроме того, что позволила Юи Миню овладеть собой. И почему это должно быть так важно для чешуйчатых дьяволов?
Никто из встречных не решался на большее, чем любопытные взгляды и восклицания. Дьяволы были маленькими, но сильными. Эта троица могла уложить из своего оружия немало китайцев. Но даже если люди и одолели бы их, остальные чешуйчатые дьяволы залили бы лагерь огнем из летающих машин. Лю Хань уже видела, что этот огонь сделал с японцами в ее родной деревне, а ведь у японцев было оружие, чтобы отстреливаться. Здесь, в лагере, люди были совершенно беззащитны.
— Кто-нибудь, помогите! — громко кричал Юи Минь. — Я ничего не сделал! Спасите меня от этих ужасных дьяволов!
Лю Хань презрительно посмотрела ему в спину. Спасает свою никчемную шкуру, а на остальных наплевать. Эта черта характера лекаря была ей уже знакома.
Хотя Юи Минь и вопил, как поросенок с перерезанными поджилками, никто из людей не решился придти к нему на помощь, чему Лю Хань была рада от всей души. Но она вдруг ощутила невероятное одиночество, когда вооруженный конвой дьяволов вывел ее из лагеря и повел к одной из летающих машин.