ПФ-5 оторвали от родимой «С-345» и поселили на плавбазе, чтобы ждал пароход «Илья Репин» древнейшей постройки, но еще курсировавший вдоль Кольского побережья.
А пока со штабом хозяев сидим в кают-компании, пишем бумаги. Вдруг плавбаза содрогнулась от взрыва. Мигом выскакиваем наверх. На берегу у корня плавпирса клубится облако взрыва, рядом стоит пожарная машина, служивые бегут к месту происшествия.
Через несколько минут обстановка проясняется. Одна из местных лодок готовилась к постановке в док, из неё уже выгрузили пятьсот патронов регенерации воздуха и от греха подальше уложили штабелем на базальтовой скале рядом с пирсом. На пирсе у лодки боцман сосредоточил запасы грунтовки, краски, растворителя для проведения доковых работ.
Инициативный солдатик из экипажа пожарной машины решил воспользоваться ситуацией и поступить по принципу Гавроша — «если от много взять немножко — это не кража, а просто делёжка». Проблема только в том, что не во что налить воруемую краску. Взор его падает на патроны регенерации. Используя складки местности, он «прихватизирует» один ящик. Хорошо, что препарацию ящика он решил делать на скале, а не в машине — иначе жертв было бы больше. Спецключа для ящика, естественно, у него не было, поэтому в ход пошли молоток и швайка. Пробив небольшое отверстие, солдатик увидел, что отличный оцинкованный ящик подходящего размера набит чем-то похожим на асбест или бумагу, только желто-зелёного цвета. Возникла идея — выжечь содержимое ящика бензинчиком. Что и сделал. Неизвестно, поджигал он бензин в ящике или нет. Вероятно, этого не понадобилось. Регенеративное вещество «ОЗ» при контакте с любой органикой самопроизвольно возгорается, а при контакте с горюче-смазочными материалами горит с интенсивностью вольтовой дуги или происходит взрыв. Что и произошло. Бедного солдатика взрывом сбросило на ледовый припай с пятиметровой высоты.
Крайнего в этой нелепой смерти не нашлось.
О политесе
На рубеже 50–60-х годов начальником штаба одной из бригад подводных лодок, базировавшихся в бухте Ягельная, служил капитан 2-го ранга Ж. Моряк был отменный, из моря не вылезал, за что его подводные моряки и уважали. Что ещё выделяло его из остальной массы офицеров? Для него почти не существовало правил этикета и прочей интеллигентщины. В море многие годы он ходил в канадке «времён очаковских и покоренья Крыма» и мятой матросской шапке со звездой. Видимо, эта амуниция была ему удобней или служила талисманом. Часто патрули, следящие за порядком на территории вдоль пирсов, принимали его за матроса. Дело в том, что утром после подъёма флага на всех лодках шёл осмотр и проворачивание оружия и технических средств, а затем проводились первичные мероприятия по борьбе за живучесть корабля. В это время перемещение личного состава на территории, примыкающей к пирсам, было запрещено. За этим следило командование бригад, дивизии и патрули. Начальник штаба уходил в море на одной из лодок, которая, как говорится, уже стояла «под парами», готовая ринуться в море. Ж. пошёл к оперативному дежурному дивизии завершить отходные дела. По дороге его «отфильтровал» патруль во главе с молоденьким лейтенантом. Как тогда говорили, чтобы подчеркнуть молодость офицера, — у него ещё ботинки красные следы оставляют. Дело в том, что училище выдавало выпускникам ботинки на кожаных подошвах, окрашенных в ярко-коричневый цвет. Резина на флотских ботинках не применялась. Юный лейтенант, не знавший Ж. в лицо, останавливает нарушителя порядка.
— Товарищ матрос, почему…?
— Пошел на… (следует что-то об этом самом).
— Товарищ матрос, остановитесь!
— Пошел на…