– Два часа назад, – отвечал Полундра.
– Да ну? – удивился его собеседник. – Ты уже два часа на берегу и до сих пор трезвый, как родниковая вода? Ну, знаешь! Теряешь квалификацию, старлей! Давай-ка вот, выпей...
Они выпили еще по рюмке. Полундра чувствовал, как загорается кровь в его жилах. Требование командира не напиваться на берегу звучало в его ушах, но и своего старого друга и однокашника обижать было нельзя.
– Слушай, Славка, – начал, обгрызая костистый кусок вяленой трески, Полундра. – Ты про маневры Россия – НАТО «Партнерство во имя мира», что должны начаться как раз в эти дни, слышал?
– Ясное дело, – отвечал Славка. – Я же говорю, об этом польские СМИ за две недели шум подняли, даже слушать надоело. Но вот о том, что это совместные учения вместе с Россией, до сих пор не было ни слова. Только сегодня стало об этом известно, когда ваш отряд показали, как он становится на Гданьский рейд. Кстати, давай еще по одной! – беспечно рассмеялся Славка, наливая еще по рюмке. – Или ты пить разучился? От пары бутылок у настоящего русского моряка даже голова не закружится!
Полундра вздохнул, но не стал спорить, опрокинул рюмку себе в глотку, стал зажевывать ее куском трески.
– Так ты, значит, так на Северном флоте и служишь, – констатировал Славка. – Стало быть, такой же нищий, как и я сам когда-то был...
– Нищий? – Полундра нахмурил брови, но ничего не возразил. Немного помолчав, спросил: – А что, сейчас ты богатый?
– Ну не то чтобы очень уж богат, – раздумчиво заявил Славка, – но гроши от зарплаты до зарплаты не считаю! И в супермаркет хожу не облизываться, а покупать все, что мне нужно.
Он снова налил по рюмке.
– Ты тут уже три года живешь, – снова заговорил Полундра. – Решил стать эмигрантом и поселиться здесь надолго?
– Да, насовсем, – Славка серьезно кивнул. – Вид на постоянное жительство имею, через месяц пойду получать «обыфатэльстве польске»...
– Что? Обывательство? – не понял Полундра.
– Ну, так на нашем языке «польское гражданство» называется.
– Ах, ну да, ты же этнический поляк, – кивнул Полундра. – Помнишь, как в училище у тебя из-за твоей необычной фамилии неприятности были? Помнишь, как на одном из экзаменов председателя комиссии со стороны пригласили... Отставной контр-адмирал, старый пердун. Увидел твою письменную работу, да как рявкнет на всю аудиторию: это какой дурак себя по имени-отчеству подписал? Станислав Климкович! А ты встал тогда, сам весь бледный, глаза сверкают, и говоришь: в польских именах ударение делается обычно на предпоследний слог. Все вокруг ржут, этот контр-адмирал хренов глазами хлопает, ничего не понимает. Я уж испугался тогда за тебя, подумал, что он вот сейчас еще что-нибудь ляпнет и ты кинешься ему морду бить. Вид у тебя был такой, что ты на все готов. Тогда б кончилась твоя карьера морского офицера, так и не начавшись...
– И плевать, и хрен был бы с ней, с этой карьерой, – с горькой усмешкой отозвался Славка. Однако было видно, что воспоминание о том давнем происшествии доставило ему немало удовольствия. – И не стал бы я моряком, ничего бы не потерял. Что нам, морякам, деньги, что ль, платят приличные? Работаем до изнеможения, месяцами дома не бываем, жизнью своей рискуем... А живем как нищие. Вот я, на Балтийском флоте служил, получил под конец три звездочки старшего лейтенанта на погоны, как и ты. И что толку? Как был нищим мореманом, так и оставался бы им до сих пор...
– Так ты почему ушел из флота? – спросил Полундра.
– Когда Балтийский флот сокращать стали, рапорт написал, – отвечал Славка Климкович. – Надоело наяривать до потери пульса за нищенское жалованье, пожить по-нормальному захотелось хоть немного.
– И куда подался?
– Стал челноком в Польшу ездить, на «Стадионе» отоваривался...
– На «Стадионе»? – удивился Полундра.
– Рынок так в Варшаве называется, специально для иностранцев, – отвечал Славка Климкович. – Неужели не слыхал?
– Да откуда? – пожал плечами Полундра. – От нашей базы до Варшавы далеко, из наших никто никогда и не бывал там...
– Ну вот, – продолжал Славка. – Денег поднакопил, стал обустраиваться... С одной девушкой в Варшаве познакомился, полькой... Она по-русски немного знала, я, пока челноком взад-вперед мотался, язык предков вспомнил... Женился на ней, второй год пошел... Теперь вот жду получения «обыфатэльства»... Тянут наши польские бюрократы время. Ты для них хоть трижды поляк по своим родителям, но раз в России жил и был там гражданином, значит, случай особый... Ладно, ну их на хрен! – оборвал сам себя Славка. – Давай-ка мы еще по одной, – он снова налил, – и я еще бутылку закажу...
– Нет, не надо, Славка, – Полундра отрицательно покачал головой. – Я же в город сошел не для того, чтобы напиваться как свинья... Да и увольнительная скоро кончается. Нам командир строго приказал никаких пьянок здесь не устраивать. Мы здесь, так сказать, держим честь и достоинство Российского военного флота.
Мгновение Климкович смотрел на своего бывшего однокурсника озадаченно, готовый вот-вот обидеться, потом откинулся на спинку стула и от души расхохотался.
– Эх, служивый! – иронически воскликнул он, хлопая своего друга по плечу. – Ни выпить тебе лишнего, ни посидеть в кафе сколько хочется! Старого друга встретил, и даже поболтать с ним как следует у тебя времени нет.
Полундра смущенно улыбнулся. С одной стороны, Славка Климкович был, конечно, прав, если уж они встретились, то надо посидеть как полагается. Но и командир был строг, его приказ надо было выполнить. Если уж пить, надо пить аккуратно, решил Полундра. И ни в какие драки не ввязываться!
– Давай еще по одной, – Климкович в который уже раз наполнил рюмки. – За то, чтобы ваши учения прошли удачно и без инцидентов...
Они выпили. Полундра подцепил с тарелки мелкий грибок, плававший в густом темно-коричневом соусе, сунул его в рот, стал рассеянно глядеть по сторонам. В открытом кафе, расположенном прямо на тротуаре узкой улочки, стало вдруг шумно: какой-то большой грузовик с длинным полуприцепом пытался объехать припаркованный неподалеку от кафе «Полонез» желтого цвета, скромную польскую малолитражку, аналог российских «Жигулей». Грузовик зацепился за бордюр задним колесом своего длиннющего полуприцепа и застрял. Высунувшись из окна кабины, водитель стал говорить что-то сидящим в «Полонезе» людям, показывая на укрепленный рядом дорожный знак. Однако те никак не реагировали и не показывались из машины. Вот к ним направился возникший непонятно откуда полицейский, склонился было к опущенному оконному стеклу «Полонеза», но сидящий там мужчина показал полицейскому нечто, и тот, кивнув понимающе, отошел прочь. Стал показывать рукой водителю застрявшей фуры, что тот должен немедленно убираться отсюда. Водитель, в свою очередь, вытаращил глаза, потом покачал головой, стал осторожно пятиться со своим грузовиком назад, поняв, что иным способом выбраться из ловушки не получится. Желтый «Полонез» при этом остался стоять на месте.
– Черт знает, что теперь в Польше делается, – усмехаясь, сказал Славка Климкович, также наблюдавший за этой сценой. – Все стали хозяевами, никто никому не подчиняется.
– Прошу пане, – сказавший это бармен вежливо склонился над их столиком. – Не желают ли панове еще чего-нибудь выпить? Есть великолепный коньяк...
– Нет, спасибо, – отвечал Полундра. – Нам уже этого достаточно.
– Давай, Серега, не дури! – воскликнул Славка Климкович, ставя предложенную небольшую, емкостью в четверть литра бутылочку на стол. – Что мы, дети малые? Одной бутылкой водки должны закруглиться? Так несолидно!
Полундра понял, что отказываться бесполезно, позволил налить себе рюмку коньяку, чокнувшись с однокурсником, вылил ее себе в глотку. Коньяк оказался великолепнейший, и Полундра не удержался от еще одной рюмочки, то же самое сделал и его польский друг. Потом с сожалением посмотрел на опустевшую чекушку, крикнул бармену: