— Войны не было, — усмехнулся командующий флотом. — А она, голубушка, многих заставит задуматься… Идёмте уже на катер, дальнейшее обговорим на обратном пути.
Катер с 'Петропавловска' медленно проходил мимо стоящих на внутреннем рейде могучих броненосцев и залихватских крейсеров. Степан в очередной раз залюбовался совершенством их форм, и, как ни странно, поймал себя на мысли, что самыми красивыми являются как раз те, которые в боевом отношении представляют наименьшую ценность. На 'конкурсе красоты' явно лидировала 'Диана' — весьма малоудачный корабль своего класса, неважно управляемый, имеющий недостаточный ход, несбалансированно вооружённый… Но выглядела 'богиня охоты' великолепно…
— Так вот, Константин Фёдорович, — вернулся Макаров к теме разговора, — это не последняя задача, которую я намерен перед вами поставить.
— Слушаю!
— Минная война в этой войне, извините за каламбур, будет иметь первостепеннейшее значение. У нас остался только один минный транспорт, но силуэт 'Амура' слишком характерный и запоминающийся. А в Артуре полно японских шпионов, и каждый его выход станет известен японцам. И они, несомненно, учтут это. Поэтому приказываю подготовить к минным постановкам какое‑нибудь совершенно неброское судно. Например, буксир артиллерийского ведомства 'Богатырь'. И всё необходимо сделать в ближайшее время: Пробная постановка мин с миноносцев не позже, чем через три дня, подготовка буксира — заградителя через неделю.
Лицо Шульца выражало что угодно, но только не энтузиазм.
— Ваше превосходительство, — достаточно мрачно произнёс капитан второго ранга, — даю вам слово, что приложу все возможные и невозможные усилия для выполнения вашего приказа, но боюсь, что в такие сроки это сделать невозможно.
— Не торопитесь сдаваться, Константин Фёдорович! — рассмеялся адмирал. — Вы читали 'Три мушкетёра'?
— Разумеется, — опешил флагмин. — А к чему вы это?
— Я попрошу адмирала Моласа составить приказ аналогичный той записке, которую кардинал Ришелье вручил злодейке миледи. Никто на эскадре не посмеет отказать вам в чём‑либо. Берите себе в помощь хоть с десяток минных офицеров и инженеров с любого корабля первого ранга, но, уговор, не более одного с каждого судна. Все необходимые материалы и рабочие будут вам предоставлены вне всякой очереди. Я вас успокоил?
— Премного благодарен, ваше превосходительство! — лицо Шульца просветлело.
— Далее, мне сегодня докладывали, что катера, занимавшиеся тралением рейда, уничтожили три мины. Взрывом одной из них экипажи осыпало осколками, — обернулся адмирал к своему старшему флаг — офицеру.
— Так точно, ваше превосходительство, — не замедлил отреагировать Васильев. — Уже не в первый раз. Траление рейда катерами наиболее удобно, осадка их минимальна, расход угля очень незначительный, но вот экипажи подвергаются весьма серьёзной опасности. Сегодня ранило троих.
— Подготовьте приказ: 'Траление катерами продолжать. За каждую мину нижним чинам экипажа катера выдавать по двадцать пять рублей'.
— Каждому? — ошалели оба кавторанга.
— Ну что вы, — улыбнулся Макаров, — на всех, разумеется.
Даже если поделить на весь экипаж катера — премия получалась весьма чувствительная, ведь месячное жалование матроса первой статьи составляло один рубль сорок пять копеек, а матроса второй статьи — чуть больше рубля. И это на Тихом океане — на Балтике и Чёрном море нижние чины получали ещё меньше.
— Так что не будем экономить в таком наиважнейшем деле, — продолжил адмирал, — нужно, чтобы тралящие суда выполняли свою задачу со всей тщательностью и эффективностью. Ремонт броненосца или крейсера после подрыва обойдётся в полмиллиона, а то и больше, а гибель — миллионов в тринадцать. И это только цена 'железа'. А ещё погибнут моряки. Не говоря уже о том, что сейчас, во время войны, цена каждого корабля для России реально выше его номинальной стоимости раза в два — три, ибо каждый из них может повлиять, в конце концов, на итоги всей войны.
— У меня и нет никаких возражений, ваше превосходительство. Прекрасно понимаю, что в этом вопросе экономить на булавках не стоит.
— Вот и хорошо. А сейчас, думаю, стоит отправиться на батарею Золотой горы — Того наверняка скоро заявится проверить, насколько успешно прошла заградительная операция нынешней ночью. Да! Попрошу вызвать туда же командира 'Амура' капитана Иванова.
Командир батареи одиннадцатидюймовых мортир Золотой горы капитан Зейц, слегка робея, но бодро отрапортовал командующему флотом, выстроенные во фронт артиллеристы ответили громовым 'Ура!' на адмиральское 'Здорово братцы!'. После чего Макаров попросил капитана проводить его к дальномеру.
Золотая гора была очень удобным, пожалуй, самым удобным пунктом наблюдения за подходами к Артуру с моря. Отсюда прекрасно просматривались как внутренний и внешний рейды, так и собственно море до самого горизонта. Именно здесь находился и один из пунктов управления эскадрой и самая мощная из станций беспроволочного телеграфа.
— Идут, ваше превосходительство! — Васильев вытянул руку в сторону дыма показавшегося на горизонте.
— Вижу, следовало этого ожидать. Того не преминёт проверить успешность ночной атаки. Передайте на 'Новик', чтобы сбегал в море, и постарался рассмотреть поконкретнее, кто к нам пожаловал.
— Ваше превосходительство… — слегка дотронулся до плеча адмирала лейтенант Азарьев.
Не успел Макаров обернуться, как из‑за спины, словно эхом отозвалось:
— Ваше превосходительство, капитан второго ранга Иванов прибыл по вашему приказанию!
— Здравствуйте, Фёдор Николаевич, — откозыряв, командующий флотом протянул руку командиру 'Амура'. — Рад вас видеть. Вы крайне вовремя. Пройдёмте к дальномеру.
Выглядел Иванов, честно говоря, грозно. Макаров даже слегка поёжился и мысленно посочувствовал экипажу единственного минного транспорта эскадры. Нет — нет, Степан прекрасно знал, что перед ним очень грамотный и честный офицер, который очень доброжелателен и заботлив в общении со своими подчинёнными. А они тоже в своём командире души не чают, но сама природа наградила будущего (бывшего?) героя порт — артурской обороны такой внешностью, что невольно хотелось по быстрому осмотреть свой мундир, поскорее застегнуть всё, что не застёгнуто и вытянуться по стойке 'наисмирнейше'. То ли короткие ноздри, то ли пронзительный взгляд, то ли приподнятый подбородок… Это не описать конкретно — но перед командующим стоял человек самой Природой созданный для того, чтобы командовать.
— Головным 'Микаса', — раздался крик сигнальщика с наблюдательной вышки, — за ним два двухтрубных броненосца, два трёхтрубных… Дальше пока не разгляжу.
— Понятно, — хмыкнул Макаров — Марков. — Подождём немного. Так вот, Фёдор Николаевич, сейчас мы с вами пронаблюдаем где и как пройдёт Того. Его курс нанесут на карту. А в ближайшие несколько дней я приказываю вам либо лично наблюдать и фиксировать маршруты японцев отсюда, либо поручить это какому‑нибудь грамотному офицеру. Понимаете, к чему я веду?
— Так точно, ваше превосходительство! — просиял Иванов. — Я уже сам собирался писать вам рапорт с просьбой о разрешении заняться именно этим. Хлопнем Того из‑под воды!
— Не надо ни торопиться, ни афишировать свои мысли. Пока ваша задача только собирать и систематизировать информацию.
— Понимаю. Слушаюсь!
От горизонта уже донеслись раскаты орудийных залпов — японцы поспешили отогнать нахальный русский крейсер, который посмел приблизиться на столь рискованную дистанцию.
'Новик' послушно отвернул — благо, что на его мостике успели рассмотреть всё, что было необходимо, а ввязываться в бой маленькому крейсеру с эскадрой броненосцев было бы сверхглупо.
— Шульц передаёт: 'Шесть броненосцев, два броненосных крейсера, вероятно 'Асама' и 'Якумо', 'собачки'.