Вновь на подъезде к Сэндикот-Кресчент завыли сирены, на сей раз пожарных машин. Они лихорадочно сбивали пламя, уже успевшее поглотить миссис Симплон, так что кремация ей была уже не нужна. И в этот самый момент свой последний выход на сцену предпринял бультерьер. Внутренний огонь, которым была в ту ночь охвачена его голова, уже почти затих, однако пробудился вновь при взрыве и пожаре в гараже Симплонов. С налитыми кровью глазами и вывалившимся языком пес с шумом выскочил из птичьего заказника, пронесся по саду сестер Масгроув, цапнул для разминки за икру одного из пожарных и, войдя во вкус, вступил в смертельную схватку с пожарным шлангом. Видимо, в наркотическом бреду он принял его за доисторическую анаконду. Пожарный шланг энергично сопротивлялся. Прокушенный в нескольких местах, он под огромным давлением выстрелил вверх струями воды, на мгновение подбросившими на несколько футов от земли хищно рычавшего пса. Теперь инспектор поверил Петтигрю: он увидел эту собаку собственными глазами – воющую, рычащую, кусающуюся, извивающуюся, подобно крокодилу, страдающему пляской святого Витта. Уверенный, что собака бешеная, инспектор, следуя вызубренным когда-то наставлениям, замер и стоял, не шевелясь. Но лучше бы уж он шевелился. Получив отпор и холодный душ от пожарного шланга, пес вонзил зубы в ногу инспектора, моментально отпустил ее, чтобы вновь укусить в нескольких местах шланг, а потом попытался вцепиться инспектору в горло. На этот раз инспектор решил сдвинуться с места, и его подчиненные, два десятка пожарных, супруги Огилви и Рикеншоу могли наблюдать, как совершенно голый и сильно обожженый полицейский в сапогах и портупее меньше чем за десять секунд покрыл добрую сотню метров. За ним, с горящими глазами, выпустив когти, оскалив челюсти, несся бультерьер. Инспектор перескочил через калитку дома Грэбблов, одолел одним махом их лужайку и скрылся в заказнике. Вскоре оттуда донеслись его крики о помощи, чем-то напоминавшие стенания блуждавшего там чуть раньше бультерьера.
– Что ж, теперь он по крайней мере убедился, что мы говорили правду,
– прокомментировал мистер Петтигрю и тут же посоветовал жене перестать выть, будто баба по любовнику, – сравнение, явно не самое удачное для восстановления мира в их сильно пострадавшем доме.
Локхарт и Джессика наблюдали за всем этим хаосом из окна своей спальни. Гараж Симплонов все еще продолжал гореть, главным образом из-за вмешательства собаки пожарный шланг метался из стороны в сторону и пускал высоко вверх мощные фонтаны воды, напоминая гигантскую садовую поливалку, а пожарные и полицейские попрятались по своим машинам. Только вооруженные полицейские, дополнительно присланные для борьбы с теми, кто стрелял из дома, еще не разобрались в происходящем. Уверенные, что поджог гаража – это отвлекающий маневр, предпринятый для того, чтобы скрывающиеся в доме террористы смогли бы удрать под прикрытием дыма, эти полицейские устроились в засадах в прилегающих садах и в зарослях кустов около поля для гольфа. Последнее обстоятельство сыграло роковую роль. Дым от гаража закрывал им обзор; на поле же для игры в гольф две первые пары уже вышли поразмяться с утра пораньше, и сорвавшийся после чьего-то неверного удара шар угодил вооруженному констеблю в голову.
– Атака с тыла, – завопил тот и разрядил свой револьвер в стелющийся дым, смертельно ранив одного из игроков и нанеся тем самым непоправимый удар гольф-клубу. Несколько других полицейских тоже открыли стрельбу в направлении, откуда доносились чьи-то крики. Пули летали по всему полю для гольфа и залетали даже в окна клубного бара, где на полу лежал секретарь клуба, пытавшийся срочно дозвониться в полицию.
– По нам стреляют, – кричал он в трубку телефона, – со всех сторон свистят пули! – Ему вторили игроки и члены клуба. Когда они бежали сквозь дым, то попали под град пуль, летевших с тыльной стороны сада Симплонов. Четыре человека упали у восемнадцатой лунки, два у первой, а возле девятой несколько женщин, крепко прижавшись друг к другу, пытались укрыться за одним из препятствий, которое до этого они всячески старались обходить стороной. И с каждым новым залпом полиция, не имеющая возможности увидеть, кто же стреляет и откуда, затевала перестрелку между собой. Даже супруги Рикеншоу из дома номер 1, всего час назад поздравлявшие друг друга с постоянным присутствием полиции и настоящей безопасностью, начали сожалеть о преждевременно выраженной ими благодарности. Свежий отряд полиции, прибывший в гольф-клуб в ответ на поступивший оттуда вызов и вооруженный на этот раз не только револьверами, но и винтовками, разместился в баре, в комнате секретаря и в раздевалках и на беспорядочный огонь своих коллег ответил собственным дружным залпом. Пули просвистели над головами женщин, прятавшихся возле девятой лунки, и, пролетев через дым, угодили прямо в гостиную Рикеншоу. Вопили женщины, попавшие на поле в ловушку, вопила миссис Рикеншоу, которой пуля угодила в бедро, а водитель пожарной машины, позабыв о том, что у него выдвинута лестница, решил, что пора сматываться, пока обстановка не стала еще хуже. Но она уже была хуже некуда.
– Сматываемся отсюда! – орал водитель, пока другие пожарные забирались в машину, – только пулю схлопотать не хватает!
Пожарный, сидевший в тот момент на самом конце лест-ницы, явно не ожидал подобного поворота событий. С трудом удерживая прыгающий наконечник шланга, он вдруг почувствовал, что едет назад.
– Стойте! – закричал он. – Стойте, черт побери! Но в шуме пламени и в треске пальбы его никто не услышал,» и пожарная машина на полной скорости рванула вниз по Сэндикот-Кресчент. Болтаясь в пятнадцати футах над ней, пожарный изо всех сил цеплялся за лестницу. Прорвав ею дюжину телефонных и электрических проводов, машина со скоростью семьдесят миль в час помчалась к тоннелю под железной дорогой, ведущей в Лондон. Сама она въехала в этот тоннель, лестница же в него не поместилась. Сидевшего на лестнице пожарного выбросило вперед и вверх, и он, пролетев буквально в нескольких дюймах над проходившим в этот момент брайтонским экспрессом, упал на дорогу по другую сторону тоннеля перед шедшим навстречу бензовозом. Водитель бензовоза, уже обративший внимание на бешеную пожарную машину с оторванной лестницей, постарался избежать наезда и, попытавшись свернуть, врезался в насыпь железной дороги. Бензовоз взорвался, и горящий бензин обрушился сверху на последние пять вагонов проходившего экспресса. В одном из охваченных пламенем вагонов проводник поступил так, как его учили. Он рванул ручку экстренного тормоза, и на скорости восемьдесят миль в час колеса экспресса перестали вертеться. Жуткий скрежет металла о металл заглушил даже треск пальбы и завывания полицейского инспектора в заказнике. Во всем поезде, в каждом его купе пассажиры, сидевшие лицом по ходу поезда, мгновенно оказались на коленях тех, кто сидел по ходу спиной, а в вагоне-ресторане, где как раз было время завтрака, посетители, официанты, еда и посуда смешались в одну общую кучу. Пять последних вагонов продолжали гореть.