Флуар и Бланшефлор

План королю хлопот доставил:
В порт горожанина отправил,
Что и в торговле был толков,
И знал немало языков.
Король, продать ее спеша,
В том больше видел барыша,
Чтоб с делом порешить проклятым,
420 Чем в корабле с червонным златом, —
Греха боится. Наконец,
Приходит в порт один купец,
Затеять с коим можно торг;
Но девушка его в восторг
Приводит: он платить согласен
Тотчас (столь вид ее прекрасен).
Он злата тридцать марок[54] дал,
Сребра же двадцать; покрывал
Десятка два; плащей из белки,
Блио[55] изысканной отделки —
По столько ж; кубок — нет цены
Из императорской казны
Украден в Риме был: едва ли
Вы из подобного пивали.
Весь золотой, искусно кован
И тонко чернью разрисован
Кругом. Его ковал Вулкан[56] —
На это дар ему и дан;
Картиной кубок был украшен:
440 Вид Трои[57] и высоких башен,
Где к стенам греческая рать
Идет, чтоб штурмом город брать;
Близ них — увозит в плен Елену
Парис, склонивши на измену
(Их лица белизной эмали
Волшебно в золоте сияли);
Чтоб их догнать, выходит в море
Ее супруг[58] в глубоком горе;
Плывет все войско греков вслед,
За Агамемноном пошед.
Чеканка внутренняя взгляду
Узнать Венеру и Палладу
С Юноною[59] давала: суд
Все трое выслушать идут
Париса, яблоко неся,
Из-за чего и тяжба вся;
Как писано, златой сей плод
Прекраснейшая пусть возьмет.
Парису дав его, мольбою
460 Склоняют к милости: любою
Обещан в будущем успех,
Коль назовет красивей всех.
Так награжден он каждой будет,
Которой первенство присудит:
Юноной — домом изобильным[60],
Палладой — знанием всесильным[61],
Венерой же — прекрасной дамой[62],
Жемчужиною яркой самой.
И яблоко Парис дал ей,
Прося добыть жену скорей:
Небрег он ради дамы милой
Богатством, разумом и силой.
Любовь и ратные дела,
То, как он морем плыл, как шла
Пред этим судна подготовка,
Изобразил художник ловко.
Карбункул[63] редкостный у края
Висит, глубь чаши озаряя:
Будь помещен он в темноту
480 Подвала, на его свету
Вина б оттенки разглядел
После иссопа[64] винодел.
Над ним — жемчужина лучится
У золотой черненой птицы
В когтях: не видел равной ей
Никто из жен, ни из мужей;
Смотревший, глаз не отрывая,
Мнил, что летит она, живая.
Сей кубок царь Эней с собою
Увез, когда покинул Трою;
В Ломбардии был им вручен
Лавинии с любовью он;
В свою чреду владели им
Все те, под властью чьей был Рим,
До Цезаря, а после кражи
Привезен вором для продажи,
В конце концов купцу был продан,
И вот, за Бланшефлор им отдан.
После торговли справедливой
500 Он шел веселый и счастливый,
Ибо дороже мог вдвойне
Продать ее в своей стране.

Так взялся добрый ветер дуть,
Что был до Вавилона путь
Недолог. Вот уж их страна,
К эмиру дева введена:
Груз злата — за нее цена —
В семь раз тяжеле, чем она.
В ней сердце чисто, лик приятный,
И род ее, как видно, знатный:
Красой пленясь, он дал приказ,
Чтоб не спускали с пленной глаз.
Купцу на то глядеть отрадно,
Ведь заработал он изрядно.

А горожанин тот вручил
Все королю, что получил.
Тут королева захотела
Вот что сказать, обдумав дело:
«Сеньор, что сыну мы ответим,
520 Когда Флуара вскоре встретим?
Что на вопросы, почему
Любимой нет, сказать ему?
Ведь нам весьма придется туго,
Когда он спросит, где подруга.
Боюсь я, как бы он, скорбя,
Не пожелал убить себя».
Король в ответ: «Вы сыну мать,
О дама, вам и утешать».
— «Сеньор, — та молвит, — я решила,
Пусть будет сделана могила
Богато: мрамор и хрусталь,
Сребро и злато и эмаль.
Что Бланшефлор мертва, откроем
Ему, а после успокоим».
— «Что ж, сделать так есть смысл прямой,
Флуар уж на пути домой».
Поручен лучшим камнеделам
И златокузнецам умелым
Сей труд: могилы столь чудесной
540 Не видел человек телесный.
Надгробье тонко мастера
Из золота и серебра
Сковали: всех зверей подобья
И птиц украсили надгробье,
Змей, чьи известны имена,
Рыб, коих прячет глубина.
Оно под деревом, пред храмом
Стоит, увенчанное самым
Прекрасным мрамором, на коем
Был выбит фризским златобоем[65]
Узор. Все мрамора цвета
В себе соединив, плита,
Черно, лазурно, желто, ало
Блестя на солнце, ослепляла.
Орнамент же со всех сторон
Словно иссек сам Соломон:
Легла узорно на хрусталь
Меж злата и сребра эмаль.
Поверх всего на той могиле
560 Две детские фигуры стыли:
Глазам не верит тот, кто зрит их,
Детей, из золота отлитых.
Один из них с Флуаром схож
Так, что отличья не найдешь.
Столь же другой необычаен,
Он в виде Бланшефлор изваян,
Дарящей милому цветок
С тем, чтоб Флуар его берег:
Пред другом, как бы расцветая,
Клонилась роза золотая;
Ему ж к ее лицу милее
Поднесть цветок златой лилеи.
Так каждый пред другим стоит,
И вместе их изыскан вид.
Над головой Флуара вделан
Карбункул был, и так горел он,
Что видеть все могли в ночи
Уже за лье его лучи.
Четыре тонкие трубицы
580 Четыре ветра внутрь гробницы
Впускали: с каждого угла
Тот веял, чья пора пришла.
Детей лаская, ветры дули:
Целуясь, те друг к другу льнули
И, словно силой колдовства,
Сливали с чувствами слова.
Просил у Бланшефлор Флуар:
«Лобзанье дать молю мне в дар», —
И отвечала та, целуя:
«Сильней всех смертных вас люблю я».
То ветра налетал порыв,
Их в поцелуе долгом слив,
То прекращал внезапно дуть,
Давая детям отдохнуть.
Казалось, глядя в очи нежно,
Они смеются безмятежно.
И дерево на той могиле
У изголовья посадили:
Тянулись ветки в высоту,
600 И было все оно в цвету,
И сквозь листву густую кроны
Белели свежие бутоны;
Эбеновым звалось[66], сей вид
В огне нимало не горит.
В ногах же, солнце где вставало,
Рос терпентин[67], цветущий ало,
Не уступая в красоте
Цветам на розовом кусте.
Бальзамник справа рос, а слева
Молочное стояло древо,
Цветы которых аромат,
Нет равных коему, струят;
Из одного бальзамный сок,
А из другого млечный тек.
Те, кто сажал их, заклинали
Всех ведомых богов вначале,
Чтоб все четыре из земли
Всегда цветущими росли:
Был пышен их расцвет. С дерев
620 Слетал бессчетных птиц напев.
Внимавший был захвачен песней,
Которой не слыхал чудесней.
И так певуний этих трели
В том месте сладостно звенели,
Что нет ни юношей, тех птиц
Там услыхавших, ни девиц,
Собравшихся друг друга ради, —
Чтоб не пленились и к усладе
Лобзаний нежных и утех
Не повлекло и тех, и тех.
Чуть только кто их слушать станет,
Уж мыслью о любви он занят
И, нежным пением пленен,
Как будто видит сладкий сон.
Едва ль с какой другой сравнится
Меж четырех дерев гробница:
Нигде не сложен был подобный
Для девы памятник надгробный.
Узоры зренье поражали
640 И драгоценные эмали.
Усыпан весь он был красиво
Камнями, яркими на диво:
И халцедон, и жемчуг тут,
Сапфир, сардоникс, изумруд,
Рубин, кораллы и топазы,
И аметисты, и алмазы.
И аравийским златом[68] были
Покрыты буквы на могиле,
И золотилась надпись вся,
Тем, кто ее читал, глася:
«К здесь спящей Бланшефлор прекрасной
Пылал Флуар любовью страстной».

54

Марка — одна из основных (и универсальных) денежных единиц в средневековой Европе. Правда, вес этой монеты и соответственно ее стоимость различались; наибольшее хождение имели кельнская, парижская и турская марки. Их вес равнялся приблизительно 233 г.

55

Блио — вид верхней одежды. У женщин — нарядное платье, обычно из цветной шелковой ткани. Делалось с пышными рукавами, украшавшимися вышивкой. Поверх блио надевали жилет, поддерживавший грудь и подчеркивавший стройность стана. У мужчин — вид длинной рубахи, стягиваемой на талии поясом.

56

Вулкан — Имя этого римского божества огня (у греков — Гефест) часто встречается в западноевропейских средневековых памятниках, особенно в тех, в которых разрабатывались античные сюжеты.

57

Вид Трои ... — Далее идет краткое изложение основных событий Троянской войны, которые были хорошо известны в средневековой Европе по латинским пересказам «Илиады», а затем по обработкам этого сюжета на новых языках (так, в середине XII в. англо-нормандским трувером Бенуа де Сент-Мором был написан обширнейший «Роман о Трое»), а также по «Энеиде» Вергилия.

58

...ее супруг... — т. е. Менелай.

59

...Венеру и Палладу с Юноною... — Этот сюжет («Суд Париса») был в Средние века весьма популярен,; мы находим его отражение не только в большом числе литературных произведений, но и в памятниках прикладного искусства. Показательно, что поэты не только излагают этот сюжет непосредственно, но еще охотнее и изобретательнее описывают его изображение на тканях, коврах, кубках и т. п.

60

...Юноной — домом изобильным... — Юнона была римским божеством, покровительницей женщин и домашнего очага. В древней Греции ей соответствовала Гера.

61

...Палладой — знанием всесильным... — Афина Паллада, как у древних греков, так и, вслед за ними, у остальных европейских народов, так или иначе усвоивших их мифологию и культуру, почиталась богиней мудрости и покровительницей наук.

62

...Венерой же — прекрасной дамой... — Венера (у греков — Афродита) была богиней женской красоты и любви. Показательно, что в восприятии средневекового человека греческие и римские имена богов путались, хотя предпочтение отдавалось, конечно, римским.

63

Карбункул — разновидность граната, за красоту и за блеск ценившаяся достаточно высоко уже древними и очень популярная в средневековой Европе.

64

Иссоп — полукустарник, распространенный на юго-западе Европы; благодаря содержащимся в нем эфирным маслам используется как пряность, в том числе при изготовлении некоторых лекарственных настоев.

65

...фризским златобоем... — Автор романа делает одного из мастеров, создавших мнимое надгробие героини, фризом, т. е. выходцем из германского племени, обитавшего на севере Европейского континента (на территории современных Голландии, Дании и ФРГ). Это племя вело активную борьбу за независимость с Карлом Великим. Среди фризов, возможно, действительно были отменные золотых дел мастера, но их упоминание в романе, как и вообще в средневековой литературе, конечно, чисто условно: под Фризией понимали обычно далекую или очень богатую страну (нередко оба эти качества совпадали).

66

Эбеновым звалось.... — Древесина некоторых видов тропических деревьев имеет темно-зеленый или черный цвет и обладает исключительной прочностью. Изделия из такого дерева были известны в средневековой Европе и ввозились из стран Востока.

67

Терпентин — декоративный кустарник из рода фисташков, во время цветения покрывается крупными метельчатыми соцветиями.

68

...аравийским златом... — Среди полезных ископаемых Аравии золото (особенно в древности и в Средние века) занимало заметное место (добывалось в районе Медины). Почти неведомая Европе (вплоть до XVIII в.), Аравия была в сознании европейцев страной легенд, баснословных богатств и т. д.