3
Как уже говорилось, источники нашего сюжета разыскиваются настойчиво и давно. Вряд ли стоит излагать историю этих поисков. Она достаточно подробно (хотя и не всегда исчерпывающе полно) изложена в статье Марио Каччальи[17]. Укажем лишь основные направления этих разысканий.
Все они так или иначе связаны с Востоком, как бы направлены на восток от места создания книги. Причем, как увидим, восток оказывается здесь не только географическим, но и историко-культурным понятием.
Среди источников «Флуара и Бланшефлор» назывались прежде всего поздние греческие романы. В самом деле, в произведениях Лонга, Гелиодора, Ахилла Татия, Ямвлиха, Харитона и других немало мотивов, повторяющихся в нашей книге. Все греческие романы рассказывают о любви двух юных существ, о тех препятствиях, которые им приходится преодолеть, о разлуках, поисках, мнимой смерти героини (у Ахилла Татия этот мотив повторяется трижды), о временном попадании одного из героев (а чаще — обоих) в рабство, наконец, о их соединении в финале повествования. Почти во всех греческих романах действие развертывается в тех же географических пределах, что и в «Флуаре и Бланшефлор»: это Восточное Средиземноморье, т. е. Греция, Ближний Восток, Северная Африка. В ряде романов описан Вавилон (у Ямвлиха, Харитона и др.). Нередко случается (например, у Лонга), что юная любовная пара выросла вместе; это дает возможность автору рассказать о их пробуждающейся любви. расцветающей, как и в нашем романе, на фоне благодатной щедрой природы. У Гелиодора мы находим сцену ложного обвинения героини в попытке отравить одного из действующих лиц и суда над ней. Ахилл Татий описывает чудесный источник, с помощью которого можно проверить, лжет или нет испытуемая женщина. У Гелиодора мы встречаем отмену человеческих жертвоприношений, что сопоставимо с финалом нашего романа, где эмир отказывается от жестокого обычая убивать жену перед тем, как выбрать себе новую. В большинстве греческих романов ослепительная красота юной героини заставляет всех окружающих мужчин домогаться ее любви. Среди них — и могущественные восточные цари (вроде нашего эмира), и их военачальники, и дерзкие пираты, и простые горожане[18].
Но вот что примечательно. Ни в одном из греческих романов, что нам известны, мы не найдем более или менее близкого соответствия интриге нашего романа. Совпадают средиземноморская атмосфера, тональность, наконец, основной мотив разлученных и затем соединяющихся юных любовников. Но не более.
Точно так же нет таких совпадений с византийскими любовными романами XII в. (Никиты Евгениана, Феодора Продрома, Евматия Макремволита), о которых говорит Э. дю Мериль[19].
И все-таки, хотя многие исследователи оспаривают греко-византийские истоки «Флуара и Бланшефлор», совсем не обращать на них внимание нельзя. Как верно отметила в свое время М. Лот-Бородина[20], романы эти были, видимо, достаточно популярны в Византии, причем имели хождение также и в устной передаче.
Еще существеннее, что сходные мотивы можно обнаружить в «соседней» литературе — у арабов. Еще П. Парис на заре изучения нашего романа говорил об «испанских» его корнях[21], имея в виду прежде всего арабо-испанскую культуру.
П. Парис обратил внимание на то, что действие «Флуара и Бланшефлор» в первой своей части протекает на территории Испании (как подтвердили новейшие исследования[22], в прологе несомненно проглядывает знание реальной обстановки: нападение арабского отряда на христианских паломников описано достоверно и точно). Не следует забывать, что именно через Испанию, завоеванную арабами, многие восточные сюжеты попадали в Европу.
Дальнейшие исследования (Р. Бассе[23], О. М. Джонстона, Г. Юэ[24] и др.) показали, что очень многие мотивы романа имеют параллели в арабской литературе, в частности в сказках «Тысячи и одной ночи». Мы находим там, например, рассказ о сооружении надгробия мнимо умершей девушки, которую любит легендарный халиф Харун ар-Рашид, находим мотив переодевания знатного человека в торговца перед тем, как отправиться на поиски любимой; есть в арабских сказках и молодые герои, буквально с детства любящие друг друга. Пылкая юношеская любовь, пронесенная через короткую жизнь, была одной из излюбленных гем ранней арабской лирики, особенно лирики поэтов узритской школы. Рассказы о такой любви широко представлены в легендарных биографиях узритских поэтов (ср. историю Маджнуна и Лейлы[25]). Абу-ль-Фарадж аль-Исфахани сообщает также в «Книге песен» о страстной любви поэта Урвы ибн Хишама к его двоюродной сестре Афре, с которой он вырос в одном доме и к которой на заре юности проникся сильным чувством. Афра тоже полюбила его. Но когда мать девушки заметила это, она отослала Урву в отдаленные края. Тем временем Афру выдают за богатого сирийского купца. Вернувшемуся поэту показывают мнимую могилу возлюбленной. Он совершенно безутешен, но когда ему открывают правду, он тут же отправляется на поиски своей милой[26]. Наконец, в средневековой арабской литературе был популярен рассказ о том, как молодой любовник хитростью проникает в тщательно охраняемый гарем. Между прочим, последнее стало самым веским доводом сторонников арабского происхождения нашего сюжета. Ведь тщательно охраняемый гарем — это типичный атрибут мусульманского общества, совершенно неведомый на Западе. Но вот было неопровержимо доказано, что ключевой для «Флуара и Бланшефлор» мотив проникновения героя, да еще в цветочной корзине, в надежно охраняемый гарем — еще более древнего происхождения, чем предполагалось, — он уже присутствует в древних индийских джатаках[27]. Таким образом, данный мотив не является исключительной принадлежностью арабской литературы, хотя и был в ней очень популярным. Не приходится удивляться, что он попал также в литературы других народов Ближнего Востока, в том числе персидскую.
17
См.: М. Cacciaglia. Appunti sul problema della fonti del Romanzo di «Floire et Blancheflor». — «Zeitschrift fur romanische Philologie». Bd 80, 1964, с. 241—255.
18
Некоторые из этих примеров приводит Э. дю Мериль в обширном предисловии к изданию нашего романа. См.: Е. du Мeril. Introduction. — Floire et Blanceflor. P., 1856, c. XCVII—CV.
22
Cm.: C. Francois. «Floire et Blancheflor»: du chemin de Compostelle au chemin de la Mecque. — «Revue Belge de Philologie et d’Histoire». T. XLIV, 1966, c. 833—858.
23
R. Basset. Les sources arabes de Floire et Blancheflor. — «Revue des Traditions Populaires». Vol. XXII, 1907, c. 241—245.
24
G. Huet. Sur l'origine de Floire et Blancheflor. — «Romania». T. 28, 1899, c. 348—359. Cp.: J. Reinhold. Floire et Blancheflor: Etude de litterature comparee. P., 1906, c. 119—145.
25
См.: И. 10. Крачковский. Ранняя история повести о Маджнуне и Лейле в арабской литературе. — Избранные сочинения. Т. 2. М.—Л., 1956, с. 588—632.
26
См.: R. Basset. Les sources arabes de Floire et Blancheflor, c. 242; M. Cacciag1ia. Floire et Blancheflor, c. 249—250.
27
См.: J. W. Spargo. The Basket Incident in Floire et Bianceflor. — «Neuphilologische Mitteilungen». Bd XXVIII, 1927, c. 69—85. Ср.: Джатаки. Из первой книги «Джатак». Пер. с пали Б. Захарьина. М., 1979, с. 143—151.