- А ты хочешь сказать, что у меня еще есть выбор? - Тон Дубтаха был самым что ни на есть мрачным. - Надеюсь, - насчет "голыми руками" ты пошутил? - И, увидав утвердительный кивок, сам кивнул в ответ. - Мне потребуется как минимум неделя на техническую подготовку … Э, э! Стюард, мы ничего такого не заказывали…
- А наше заведение может позволить себе угостить хороших людей и без заказа. Видишь ли, сынок, это доставит мне удовольствие.
- Ба! Дану-проматерь! Что за дикий маскарад, доктор?
- Маскарад? - Доктор М`Фуза, казалось, был искренне удивлен. - Что ты имеешь ввиду, сынок? Я пошел к начальству и попросил устроить меня стюардом на "Тимофея". Всю жизнь мечтал побывать в этих местах, океан - обожаю, работа… Да работа, как работа, я стараюсь делать ее хорошо, люди - довольны, среди людей этих попадаются порой интересные, а больше мне ничего не надо. Ты же знаешь, - меня всегда забавляли такие вот дурацкие ситуации.
- Да с вами-то мне как раз все ясно… Вы вот скажите лучше, - как вам это удалось?
- Ты забываешь, и заставляешь меня, старика, повторять: как ты представляешь себе человека, который стал бы мне отказывать или, того хлеще, - меня останавливать?
- Да. Извините.
Седые волосы пострижены по столичной моде, белый костюм сверкает снегами горных ледников, широкая улыбка, которая показалось бы наивно- добродушной человеку, незнакомому с доктором, - сияет, а от нее и вся черная, как сапог, физиономия сияет, как тот же сапог у щетара.
- А ведь знаете, доктор, - у меня до вас не то, чтобы существенный, а - небезынтересный и забавный разговор есть… То есть я, конечно, понимаю, что вы несколько по другому профилю, но иные из наших разговоров навели меня на мысль, что вы кое- чего смыслите и в этих делах…
- В смысле в каких делах смыслю?
- Ну во всей этой, - он сделал ручкой какой- то неопределенный жест, - во всяческой там чертовщине…
- Это интересно само по себе, но трижды интересно слышать этакое от тебя. Излагай, не то я сейчас лопну от любопытства…
- Вчера, видите ли… Слушай, Ансельм, мы с наставником отойдем, а то я при тебе стесняюсь, а?
Они - отошли, и Дубтах быстренько и с умеренным юмором в превентивных целях (старый доктор бывал порой убийственно-язвительным) рассказал ему историю со злосчастным отравлением и сопровождавшим его видением. Он никогда не видел своего бестрепетного учителя таким перепуганным. Негр буквально посерел, выслушав его рассказ.
- И ты это, этот вот кошмар назвал "несущественным и забавным" разговором?!! Нет, в кое-каких вопросах слепота и безмозглость вашей и без того полоумной расы вообще не знает границ!
- Так объясните бестолковому!
- Нет, дорогой мой! Это не мои боги, это твои боги, и уж по крайней мере не мне толковать то, что они хотели сказать тебе… Иди и смотри в соответствующем справочнике, думай… Но только не вздумай мне рассказывать, что ты там нароешь! Я не хочу иметь к этому никакого отношения!
Невзирая на уверения специалистов, Дубтах, пусть на миг, мимолетно, но все-таки принял какой-то низенький стальной столбик за гномика в ровно сидящей шапке, и убедился, что с ним все пока еще не в полном порядке… Ансельм приволок ему роскошно изданный том издательства "Академия" звавшийся: "Традиционные верования, пантеон и пережитки языческих верований исторической области Ширгумпаалти. Т 3. "Песни о Пришлых Богах." Аристократ угодил в точку, и на странице 634, в "Приложениях", в разделе "Глоссарий", Дубтах прочитал буквально следующее: "ТЕНЬ-В-КЛОБУКЕ - Тот, Чьего Имени Не Называют, Сумрачный Вождь, Шадга-Конт, Козел Серых Поприщ - своеобразное божество, культ которого, никогда не бывший слишком распростр. сложился ок. IIIв. до П.И. Роль менялась с течением времени. Одно из божеств инфернального пантеона племен джутто-энгской группы. Собиратель теней, особенно с полей битв, и проводник их до т.н. "Серых Поприщ". Появление традиционно знаменовало скорую войну, мор, тяжелый голод с бескормицей." Двумя страницами раньше находилось разрешение и второй загадки: "ДРОЛЛЕ - т.н. "Бог-Раб", обыкновенно представлялся в виде уродливого исполина с тупым лицом и раскосыми глазами. Иногда - по пояс обнаженный. Предполаг. заимствование из более южных районов. Прислужник Хальвов, исполнитель тяжелой и грязной работы, порой - апокалиптически-огромной по масштабу. Упоминаясь в значителн. числе сказаний, ни в одном из них не фигурирует в качестве главного действующего лица. Храмы, а также изображения не сохр." Вот так- то. Исходя из последовательности толкований по всем правилам следовало ожидать войны, мора и глада, причем в апокалиптических масштабах. Но что- то все-таки подсказывало ему, что все обстоит не так серьезно. Хотя… Вот - пролив, за которым видна узкая, бесплодная гряда Пакау-Канга, за ней - еще одна узкая полоска воды, а за ней уже располагается почти плоский, зеленый, со всех сторон укрытый от ураганных ветров остров с многозначительным названием Кандале, - просто-напросто совпадение, роскошное было местечко, любимое место отдыха местного средней руки чиновничества, - так там теперь концлагерь на сто тыщ душ, причем это не единственный концлагерь, а просто самый большой. Колючей проволоки там нет, зато вышки с пулеметами и прожектора, денно и нощно обшаривающие прибрежную полосу, - в наличии и исправности, как положено. Контингент оказал местным властям братскую помощь в организации санитарной службы, дабы поднадзорные не вымерли от гепатита, тифа и кровавого поноса, и вспышек, действительно, не было, однако же люди потихоньку все-таки как-то сами собой мерли в немалом числе. И кто ж его знает, каков будет окончательный итог?
- Все очень просто, - втолковывал ему Ансельм, - ты из-зыскиваешь предлог, поднимаешь машину, и под прикрытием того шума, который организую я, спалишь вот эти вот два строения, вот этот лодочный сарай, и вот эту вот шхунку… Мотор на ней, кстати, куда мощнее, чем кажется с виду…
- Ага! Обруб путей отхода! Понимаю.
- Да ничего подобного. Он и не подумает никуда бежать. На него есть наводка, народ настороже, и выскользнуть помимо ячеек "Частого Бредня" почти невозможно. Просто поблизости, упорно ничего не делая, сидит банда охранников. Просто на всякий случай сидит, ежели, к примеру, какие-нибудь старые знакомые решат свести счеты или просто какие-нибудь хамы случайные наведаются. Они и ведать не ведают, где сидит фазан, а он в случае крайней необходимости попросту вызовет их, попросту указав, куда плыть. Нам совершенно ни к чему их неожиданный визит в разгар всего праздника. Кроме того - там нет никого, кого было бы хоть чуточку жалко. Потом ты тут же, под шумок залетаешь за мной во-от сюда… Так. И мы с тобой вдвоем идем уже на дело. Своего рода группа специального назначения и узкого состава… Кстати, - твои таинственные приготовления закончены?
- В основном. Ты только скажи, - чего сам-то не спалишь эти сараи?
- Порядок быть должон. И кажный должон делать свое дело. Чего в самом деле: я по преимуществу все-таки истребитель и честный солдат, а ты террорист и заугольная, диверсантская морда, зато бомбы в метровый круг кладешь.
- Добро. А предлога мне никакого не нужно. Сами еще попросят. Слушай, а без этого фейерверка - совсем никак не обойтись?
- Совсем.
- Что - совсем- совсем никак? Ну да ладно, - вижу, что деваться некуда. Хотя и не нравится мне эта грубая, лезущая в глаза и режущая взгляд затея. Не мой это стиль.
На следующую ночь он выбрал для участия в катавасии свои любимые "БАР - 5", стопятидесятикилограммовки в варианте ОДАБ. Место приложения этих почтенных боеприпасов предполагалось более периферийным, чем хотелось бы, но должно было сойти. Отблески заполошного огня ночного налета остались слева, когда он, будучи вовсе не уверен в своей правоте, в страшной тишине заложил фигуру, напоминавшую более всего лежачую букву "Y" с разлатой рогатулькой и непомерно- раздутым хвостиком, четыре бомбы, пунктиром обозначившие этот замысловатый маршрут, активировались и словно по невидимой нити двинулись к обозначенным целям, а черная тень в любимой своей манере без двигателя скользнула вниз и в сторону.
С приблизительно равными промежутками времени ночь раз за разом озарилась четырьмя короткими страшными вспышками, убийца наверху убедился в безукоризненности своей работы, и чуть было не расслабился. Даже в этой машине при данных обстоятельствах были бы сбиты девяносто девять пилотов из ста. Да что там девяносто девять из ста, - девятьсот девяносто девять из тысячи. В любой другой машине погорела бы вся тысяча. Он увидал на тактическом планшете какую-то ракету за миг до того момента, когда сделать что- либо было бы уже совершенно невозможно. Он погиб бы даже в том случае, если бы, после гибели незабвенного "Ночного Дождя", не приготовил бы несколько домашних заготовок, а потом не довел выполнение этих сугубо оригинальных маневров до автоматизма. Он успел подумать что-то вроде: да что они там с ума… После чего думать перестал, кувыркнувшись назад- вниз "вокруг сопла", и чуть не погибнув от перегрузки. Только теперь он заметил и вторую ракету, которая была выпущена столь же виртуозно, но, похоже, в расчете на какой-то другой маневр. Метнулся на форсаже вверх, выключил двигатель, провалился почти вертикально до самой воды, и только тут позволил себе сообразить, что это все - отнюдь не ошибка никакая, не следствие неразберихи, а преднамеренное убийство. Кинжальный выпад на предельно малом, на убийственно - малом расстоянии, да еще - заметив его вовсе не самую заметную на свете машину, да еще подгадав таким образом, чтобы оказаться на пути его боевого отхода, - на это была способна только любовь. И мало какой пилот. Никакой пилот. Он, по крайней мере, таких не знал. Вот он, кстати, на планшете, и тактический индекс у него "14"… И точно так же, как он, предпочитает прятаться в нижней полусфере у самой океанской водички. Значит, это "К - 21", так себе машина, но ско-орость… А тут еще такой пилот… И, надо думать, дяденька соответствующим образом и с большим знанием дела вооружился именно для такого вот воздушного боя. Разорвем дистанцию (прыг - мячик, уже второй "прыг", первый был тем самым рефлекторным провалом при виде вдруг возникшей перед самым его носом ракеты), и надеялся, что при восстановленной дистанции он сможет поиграть во все эти игры хоть с самим дьяволом. Особенно если тот будет пилотировать такое дерьмо, как "К - 21"… И тут в гермошлеме раздался медлительный, холодный, тягучий, как прозрачная рыбья слизь, эфирный голос: