— Ну, сударь, — холодно произнес он, — крайне удивлен увидеть вас здесь.
— Не сомневаюсь, — мрачно ответил Полоцкий. — Вы намеренно решили проехать мимо Петербурга, чтобы нечаянно не встретиться со мной. Вы опасались нашей встречи, я понимаю.
— Брат долгое время болел, — поспешил на выручку Кареву Петр. — Я же говорил вам, что он сейчас оправился после опасной болезни.
— Насколько я понимаю, он может сам об этом сообщить, — продолжал удивительно добродушно Полоцкий, принимая во внимание то, с каким выражением лица он смотрел на графа.
— В этом не может быть никакого сомнения, — ответил Карев. — Я счел бы ниже своего достоинства избегать встреч с вами, сударь, но хочу повторить, что удивлен. Удивлен тем, что вы имели дерзость приехать ко мне, учитывая то, как повела себя ваша дочь по отношению ко мне.
Полоцкий побагровел от негодования.
— И вы в этом обвиняете меня, не так ли?
— Разумеется. Если бы вы дали ей лучшее воспитание, то она сумела бы приспособиться к новому положению в своей жизни. Но не прошло и недели после нашего венчания, как у меня появились определенные сомнения на ее счет.
— Сергей! — попытался торопливо перебить его Петр, но Карев не обратил внимания на его возглас. На него не обратили внимания ни тот, ни другой, поскольку они не спускали глаз друг с друга, словно два борца в разных весовых категориях. Но сейчас речь шла не о призе, а о гораздо более серьезном и страшном. Казалось, вот-вот их с трудом сдерживаемый пока гнев вырвется наружу и затопит собой всю комнату.
— Сомнения, говорите? — резко бросил Полоцкий. — Сомнения? У вас не было особых сомнений, когда вы пытались завладеть ее приданым.
— Тогда я не знал вашу дочь. У меня была возможность наблюдать за ее манерами, но мне ничего не было известно о ее характере. Он, однако, очень скоро проявился. Должен заметить вам, сударь, что я не позволю позорить фамилию своей семьи из-за любой суммы денег. Мне очень жаль сообщить вам, сударь, что ваша дочь — шлюха, и вина за это должна быть целиком возложена на вас.
Полоцкий тяжело дышал от охватившей его ярости.
— Шлюха? Клянусь Богом, сударь, вы поплатитесь за такое слово. Да как вы смеете, сударь? Как смеете?
— Как смею? Неужели я не смею сказать правду? Она осудила себя собственными поступками.
— А кто принудил ее к таким поступкам, скажите мне? — крикнул Полоцкий. Флер, в отчаянии и ужасе от происходившего у нее на глазах, инстинктивно сделала шаг вперед, чтобы выйти и не видеть больше, как они режут по живому, но Полоцкий, заметив ее маневр, повернулся к ней.
— Нет, нет, не уходите! Вам больше других надлежит послушать то, что я хочу сказать. Ведь я предупреждал вас о нем, разве не так? Да, много лет назад, там, в Лондоне. Мне следовало принять все предосторожности. Но даже тогда я еще не знал всего об этом человеке. — Повернувшись снова к Кареву, он низким голосом, весь, казалось, пылая гневом, произнес: — Теперь я знаю всю подноготную о вас, Карев. Вы считали, что я все так и оставлю, потому что не приехал сюда к вам раньше, чтобы потребовать от вас отчета за свои поступки. Нет, вы ошиблись! Я просто проверял известные мне факты, задавал вопросы людям, старался разузнать о вас все досконально, до малейшей подробности. Моя дочь оставила вас, и мне очень жаль, что она поступила таким образом, так как теперь я разлучен с ней. И я не осуждаю ее за то, что она это сделала, — нет, ни в коем случае! У нее было полное право бросить вас, найти себе человека, который является мужчиной, который станет ей настоящим мужем, а вы им никогда не были!
Карев побледнел как полотно. Он раскрыл губы, словно хотел возразить, но изо рта не вылетело ни звука. Он уставился в своего мучителя. Внутри него кипела бешеная ярость.
— Да, теперь я все знаю, — продолжал Полоцкий с видимым удовольствием. — Милочка в письме рассказала мне о том, как вы ею пренебрегали, и мне стало понятно, почему у вас от первой жены не было детей. Ведь до вашего отъезда с Кавказа вы получили ранение. Теперь и вы можете вздрогнуть от моего рассказа! — добавил он, обращаясь к Петру. — Он, конечно, позаботился, чтобы об этом никто не узнал! Граф притворился, что вернулся домой с новой женой, чтобы продолжать жить с ней в родовом поместье. — Он вновь повернулся к Кареву. — Но вам не хотелось покидать Кавказ. Вы хотели остаться там навсегда и жить в семье жены… но вы были ранены. И это печальное событие в один миг все изменило, не правда ли?