— Эге-гей! — дружно махали в ответ африканцы или австралийцы: мол, спасибо, хорошо, а как у вас?
— А у нас колесо изобрели, вот! — показывали через океан южноамериканские индейцы.
— Когда изобретете пароход, приезжайте в гости! — знаками показывали африканцы или австралийцы.
И не было на Земле ни вражды, ни подозрительности, ни войн. Все жили в мире и согласии. И матери не боялись отпускать детей далеко от дома. Ведь стоило только выглянуть из окна и посмотреть наверх…
— Сейчас же перестань мучить кошку! — грозила с неба какая-нибудь древнегреческая бабушка древнегреческому внуку. — Мне сверху видно все, ты так и знай!
И если, случалось, кто-нибудь совершал зло, то долго потом не смел поднять глаз к небу.
И жила в те давние-предавние времена на горе Арарат большая глупая горилла, которой и в голову не приходило посмотреть на небо. Целыми днями высматривала она путников, проходивших внизу, и швыряла в них сверху финики и бананы… Люди, конечно, знали об этом, но не обращали внимания.
— Обезьяна она и есть обезьяна! Что с нее взять? — говорили они и старались обойти гору стороной.
И вот однажды горилла с горы Арарат от нечего делать посмотрела наверх… и увидела прямо над собой ГОРИЛЛУ, СИДЕВШУЮ НА НЕБЕ.
Глупая горилла ужасно обрадовалась и состроила ей рожу. ГОРИЛЛА, СИДЕВШАЯ НА НЕБЕ, тоже состроила ей рожу.
Горилла с горы Арарат разозлилась и запустила в нее фиником. ГОРИЛЛА, СИДЕВШАЯ НА НЕБЕ, тоже запустила фиником — и попала глупой горилле прямо по голове.
Глупая горилла рассвирепела, схватила огромный камень и, вскарабкавшись на вершину горы, швырнула его с такой силой, что камень долетел до неба…
И разлетелось Небесное Зеркало на миллион сверкающих осколков.
И рассыпались они по небу миллионом сверкающих звезд.
Поглядели люди на небо и ничего в нем не увидели: ни себя, ни своих соседей, ни далеких стран и народов…
И появилось на Земле одиночество, и подозрительность, и вражда.
И стали бояться матери отпускать детей своих далеко от дома.
И если кто-нибудь совершал зло, то не боялся уже смотреть на небо.
Давным-давно висело над Землей Небесное Зеркало. Так давно, что никто этого и не помнит. Но до сих пор ясными вечерами выходят жители Земли из домов и долго и зачарованно смотрят в мерцающее звездное небо, словно надеясь в нем что-то увидеть.
Сбежавший рассказ
Сидел я за столом и думал, о чем бы мне написать рассказ. И вдруг ко мне на подоконник впрыгнула кошка.
— Ага! — обрадовался я. — Сочиню-ка я рассказ про эту кошку!
Стал я разглядывать ее с разных сторон. Кошка как кошка: серая, пушистая, лапы, уши, хвост — в общем, ничего особенного. И вдруг я заметил, какие у кошки удивительные глаза — круглые, желтые, как луна. Точнее, как две луны. Пригляделся я к одной и увидел на ней разные темные крапинки — прямо настоящие лунные кратеры. А между ними лунная пустыня простирается…
Посмотрел я еще внимательнее и вижу — в центре луны, там, где у обычных кошек зрачок, ракета стоит. Большая такая, блестящая, из неизвестного сплава…
— Вот это да! — думаю. Надел я очки, смотрю: неподалеку от ракеты какие-то совсем маленькие точки шевелятся… Присмотрелся — а это самые настоящие марсиане, идут к ракете и в щупальцах несут что-то…
— Эй, марсиане! — закричал я им. — Вы что там делаете?
А кошка испугалась и выпрыгнула на улицу.
Я прождал ее у окна до самого вечера, но она больше не вернулась. Так что я и не знаю, чем закончилась эта история с марсианами. Но если вы случайно встретите на улице кошку (обыкновенную серую кошку), посмотрите внимательно в правый глаз. Может быть, вам удастся узнать, что они все-таки там делали?
Грамотная мышка
В одной библиотеке жила грамотная мышка по имени Нюра. Она не пропускала ни одной новой книжки, ни журнала, ни даже самой что ни на есть скучной газеты… И все из-за кошек! — уж очень она любила их есть. Увидит на картинке кошку — цап! — и тут же слопает, увидит другую — хруп! — и готово. А потом выйдет на крыльцо и говорит:
— Тошнит меня от этих кошек! Штук пять больших съела, а уж маленьких и вовсе без счету…
Остальные мышки, как услышат это, так даже заикаться начинают:
— Ти-ти-ти-ти-тише, Ва-ва-ва-ва-васька… — и больше ничего сказать не могут.
И вот как-то выходит Нюра на крыльцо и, как обычно, говорит: