Джордан.
Парень из бара.
Он, должно быть, замечает меня, потому что его губы растягиваются в улыбке.
— Ну, здравствуй, — говорит он устрашающе игривым голосом.
Я начинаю пилить камнем стяжки за спиной, стараясь сделать это как можно более незаметно. Мои мышцы напрягаются, я наблюдаю, как он проходит дальше по комнате, ко мне.
— Я хочу поблагодарить тебя за совет. Это было бы трагической ошибкой позволить тебе разрезать стяжки шнурками. К счастью, другие до тебя об этом не знали, — его слова плывут вокруг моей головы в смешанной куче. Я продолжаю тихо тереть пластик острым краем камня. — Буду честен, я никогда не учитывал шнурки.
— Почему ты связал меня, Джордан? — спрашиваю я, пытаясь задержать его.
— Ах. Прошу прощения за это. Видишь ли, тела сильно дергаются и двигаются под острым лезвием. Получается ужасный беспорядок.
Его слова вынуждают меня трястись, однако есть необъяснимая и раздражающая стена отрицания, отделяющая меня от реальности. Может быть, это из-за того, что я уже пережила подобную травму, или же, это чувство неведения. Возможно, он показался мне слишком милым в баре, чтобы я воспринимала его всерьез. Но я отказываюсь верить, что умру сегодня вечером, и я знаю, что это смешно утверждать с моей стороны. Я подозреваю, что именно он жестоко убил тех других девушек, и в мире нет никаких причин, по которым он пощадит меня.
— Почему ты это делаешь?
— Почему ты пошла в бар с фальшивым удостоверением?
Расположение бетона в моей ладони затрудняет и делает неуклюжим попытки разрезать пластик. Это бесполезно. Я уверена, что он уже рассчитал все шансы моего побега.
— Я не хотела быть там. Я должна была смотреть фильмы с подругой.
— Ах, да. Твоя маленькая шлюха-подруга.
— Где она?
— Наверное, трахается, что шлюхи и делают.
— Твой друг… он… он тоже…
— Занимается… этим? — спрашивает он, указывая в мою сторону. — Нет. Ну, насколько мне известно. На самом деле, мы даже не друзья. Просто знакомые с пар по физике. Думаю, что с ним ей будет относительно безопасно. Во всяком случае, с точки зрения статистики, — скрестив руки за спиной, он ходит взад-вперед передо мной. Каждый его шаг усиливает мое беспокойство. — И это хорошо. Важно, чтобы был человек, который видел тебя в последний раз. К твоему сожалению, она даже не подумает на меня. Я уже положил тебя без сознания в багажник, пока вез их обоих в общежитие Роба. Твоя подруга была очень расстроена, думая, что ты уехала на ее машине и оставила ее одну в баре с незнакомцами. Она будет чувствовать себя виноватой, когда поймет, что ты не вернулась, а ее машина стояла на заброшенной парковке. Разумеется, в нескольких милях отсюда, — он останавливается и вздыхает, пока я пытаюсь осмыслить логику происходящего. — Когда она видит новости, она будет благодарна, что не села с тобой в машину.
— Я уверена, там были камеры.
— Ни одной, если ты, конечно, мне поверишь. Это минус посещения дешевых баров, не так ли?
После этого следует неловкое молчание. Я пытаюсь представить, как Лилия или мой отец пытаются разгадать мое исчезновение. Убийство. Мое убийство. Еще одна история в новостях. Первый проблеск паники скользит по моей шее при мысли о том, как он вонзает в меня нож. Видимо, мой мозг наконец начинает осознавать реальность.
— Забавно, но первой мое внимание привлекла твоя подруга. Не пойми меня неправильно, ты была бы великолепна, если бы не эта штука на твоем лице.
Игнорируя его оскорбление, я оглядываюсь по сторонам в поисках каких-либо подсказок, которые могли бы намекнуть мне, где я нахожусь. Подвал, очевидно, но где?
— Что это за место?
— Заброшенная дыра километров за шестьдесят от города.
Шестьдесят километров. Он увез меня за шестьдесят километров, только чтобы убить. Эта мысль одновременно пугает и тошнотворно интимна.
В зловещей, непрерывной тишине, которая следует за этим, я снова вглядываюсь в «Злорадство». Словно почувствовав мой взгляд, он оглядывается через плечо.
— Самая могущественная организация в мире. Мой отец был ее важным членом. Они наслаждаются чужими страданиями.
— То есть ублюдки, — смело говорю я.
Его глаз дергается, ухмылка играет на губах.
— Я хочу кое-что попробовать. Недавно, когда ты была в полуобморочном состоянии, пока я тебя мыл, ты говорила про страх воды, — в моей голове мелькают образы, заполняя пробелы и создавая тревожное представление о том, что произошло, пока я была без сознания. — Как некий ученый, я верю, что страхи можно преодолеть.
Мой пульс учащается от его слов, холодный ужас превращает мою кровь в лед. Сжимая зубы, я стараюсь контролировать свое лицо, чтобы он не видел, как его слова влияют на меня.
— Я уже приготовил для тебя ванну, дорогая.
Чудо, что мои зубы не трескаются от силы, с которой я сжимаю челюсти. Порывы воздуха вырываются из носа, паника сжимает мои легкие, словно в кулак.
— Считай это предварительными ласками, любимая. Это гораздо менее болезненно, чем если бы я трахал тебя ножом, — он издает мечтательный вздох. Его рот растягивается в зловещей улыбке. — Хотя ночь только начинается, и здесь нас никто не потревожит.
Как только он направляется ко мне, я отталкиваюсь назад. Мышцы судорожно сжимаются. Резкая боль в коже головы говорит о том, что он схватил меня за волосы. С сильным рывком я падаю на больное плечо, роняя свое единственное оружие. Шершавый бетон царапает мою кожу, пока он тащит меня за волосы и связанные руки по полу, вытаскивая из комнаты. Упираясь пятками в цемент, я ощущаю жгучую боль в костях и изо всех сил стараюсь напрягать мышцы, чтобы не вывихнуть плечо, когда он волочит меня за собой. В груди скребется отчаянный крик, который я удерживаю, стискивая зубы.