— Если это скульптура, а не окаменелые останки, то я себе представляю, какая разрушительная буря эмоций пронеслась в голове у ваятеля!
— Тоска и крайнее одиночество, как минимум, отходят на второй план, — уныло подтвердил Мотылёк, уже умудрившийся запачкать скафандр какой-то гадостью.
Чайник посмотрел на Рошфора, на его испачканный комбинезон и поморщившись, задал вопрос команде:
— Что вам это напоминает?
— Дерьмо из сортира! — задорно выпалила Хари.
— Я не про Мотылька, а про статую. Есть у кого какие соображения?
— Весёлый день у дяди Луя! — усмехнулся Крот.
— Замурованный, как в бане, при гибели Помпей, — высказал свою точку зрения Бубен.
— Кто-то в парилке замёрз у стены, — пропел Хударев, поправляя амуницию.
— Почему, всё-таки баня? — недовольно прогнусавила Мухина.
— Потому что без смокинга! — вызывающе ответил Бубен. — Видишь — полный топ-лес!
— Мне это напоминает затонувшие острова, после очередного землетрясения, — заявил Таран и, обращаясь к Таканаки, добавил, — Чего ты на меня косишься? Нечего на меня смотреть честными глазами, да ещё прищуренными, как будто что-то замышляешь!
Хугава ничего не ответил, с трудом привыкая к русскому юмору, но как он ни старался, у него это, пока плохо получалось. В связи с озвученной причиной, он предпочитал держаться рядом, в качестве декорации, когда дело касалось разговоров, а уж про анекдоты и говорить нечего. Большинство из присутствующих, никогда ничего не слышала про японский юмор и есть ли он вообще, в связи с особенностью дальневосточной культуры.
— Вон, ещё один! — раздался тревожный голос Крота. — И ещё! Да их
тут целая бригада.
— Уж не шахтёры ли? — высказал Шелтон мысль вслух.
— А где у них отбойные молотки? — недоуменно спросил Таран.
— Там, где и положено! — смеясь, ответил Бубен, размахивая громадным пулемётом.
Все посмотрели на него, ещё не улавливая тонкий смысл высказывания, но по мере того, как до команды доходило содержание реплики, один за другим подключался к всеобщему ржанию, а красноту Люськиного лица, можно было разглядеть сквозь чёрный фильтр гермошлёма.
— Как можно грубым отбойником изваять такую хрупкую вещь? — поразился Гоблин. — Да тут работали мастера экстра класса!
Чайнику показалось, что Люськин шлём заполыхал красным светом, а тепловизор зашкалило. Кризиса, как биолога, интересовало сходство изваяний с живыми прототипами. Техника исполнения была на высоте, но не покидала здравая тень сомнения: зачем в тёмной шахте, где кроме космического вакуума, ничего и никого нет, вытворять подобное? Ему померещилось, что в скульптуре есть маленькая дырка, что на поверку, так и оказалось. Ковырнув её ножом, он извлёк на свет фонаря деформированную свинцовую пулю. Команда молча пошла дальше, а застывший ужас продолжал жить своей жизнью, в которой, больше не осталось места другим эмоциям.
— Не может ли это, что — нибудь означать? — задумчиво спросил Шелтон Крота.
— Что значат, к примеру, колоссы, стоящие рядами вдоль дороги, ведущей к пирамиде Хефрена? — ответил зам. — Правильно — ничего, во всяком случае, в наше время.
— Я, конечно, отдаю должное безрассудству современной действительности, но, на всякий случай, тылы дроном прикрою! — решительно заявил командир.
Родной розовый филей, прикрытый только материалом скафандра, охранял бездушный робот, а отпущенная реплика про баню, больше не казалась неуместной. Продолжая неторопливо и осторожно продвигаться вглубь спутника, все вдруг услышали за спинами непонятный шум, как-будто вернувшиеся с обеденного перерыва шахтёры приступили к работе. Чайник не ошибся, предусмотрев возможные неприятности с задней стороны скафандра — за спинами ожили каменные манекены. Тот, который торчал в стене наполовину, с треском освободился из плена, оторвав торс от камня. Калека передвигался на руках, волоча за собой неподвижное тело, лишённое основной точки опоры. Другие создания, неуклюже перемещаясь, устремились в сторону десанта.