Так вот, о письме. В нем к Василию Васильевичу, – нет, точнее, к генеральному директору той фирмы, которая до того сидела в этой квартире, – обращался не кто-нибудь, а принц. Правда, несостоявшийся принц; бывший наследник престола одной маленькой африканской страны – Василий Васильевич даже выписал в тетрадку ее название и имя-фамилию принца. Для памяти.
Принц писал, что два года назад в результате организованного мятежниками государственного переворота в маленьком африканском государстве законный король, его отец, был убит восставшими, а его, принца, вместе с матерью сочувствующие все-таки ухитрились вывезти из страны. И вот уже столько месяцев принц с мамой и небольшой группой приверженцев вынуждены ютиться во Франции, скрываясь от нового режима захвативших власть террористов. Принц, тем не менее, не просил генерального директора фирмы, к которому и было адресовано письмецо, обратиться высшему российскому с просьбой прислать войска и свергнуть ненавистного диктатора, который воцарился вместо законного престолонаследника ("Умный ход", – отметил про себя Василий Васильевич. – Надеется, что сам справится, челом не бьет"). Принц всего лишь сообщал, что на банковских счетах в этой самой маленькой стране с труднопроизносимым названием у него осталось двенадцать миллионов долларов, но снять самостоятельно и вывезти из страны он их не может по понятным причинам. Можно, конечно, попробовать перевести деньги во Францию, и человек, который это осуществит, есть, – но ни на имя принца, ни на имя кого-то из его сторонников это сделать нельзя: разведка государства с труднопроизносимым названием это обязательно обнаружит, и принц лишится не только денег, но и головы.
Поэтому чем больше будут запутаны следы, тем лучше.
И, если уважаемый генеральный директор российской фирмы соблаговолит сообщить ему, принцу, свой номер счета, и примет на него двенадцать миллионов, а потом переведет их в Швейцарию, то принц-то уж с радостью отблагодарит доброго человека, оставив ему полтора миллиона баксов в качестве благодарности.
Василий Васильевич всю ночь не мог заснуть от волнения, представляя попеременно как бедного африканского принца вместе с его мамой в окружении верных последователей законного короля, так и страшных кровожадных заговорщиков.
Утром, по дороге на работу, Василий Васильевич зашел в банк, открыл валютный счет и положил на него десять долларов – меньше было нельзя. Вечером, опять обложившись словарями, кое-как написал принцу ответ, в котором пошел на маленькую ложь – представился генеральным директором фирмы. И заодно сообщил, что так уж и быть, он согласен на перевод двенадцати миллионов долларов в Россию и получение полуторамиллионного вознаграждения.
В долю секунды перед ним пролетела лента видеофильма: вот негр (а кем еще может быть принц африканского государства? Не китайцем же) представляется тем самым непроизносимым именем, которое было в письме, то ли Ктулху Фтангх, то ли что-то еще в этом роде; вот они с Ктулху заходят к Василию Васильевичу и там, за чашкой чая с вареньем, которое еще мама варила, обсуждают детали сделки; вот они с Ктулху или как его там едут в банк, где Василий Васильевич открыл счет (и даже сегодня положил на него десять долларов); вот происходят таинственные и не постижимые уму простого обывателя трансферты денег из далекой Африки, и вот уже десять долларов на счете превращаются в двенадцать миллионов десять долларов; вот он, Василий Васильевич, тихим, но четким голосом дает указания банковским клеркам перевести десять с половиной миллионов на счет в Швейцарии, номер которого ему дает господин Фтангх… И вот уже Василий Васильевич, подъехав на любимом ST к магазину сантехники, где он работает… Впрочем, уже не работает. Зачем долларовому миллионеру работать менеджером по продаже унитазов? Фи, это же кощунство какое-то…
– Вот так, Гена, – сказал Василий Васильевич, лихо опрокидывая уже непонятно какую по счету рюмку водки. – Письмо я отправил три недели назад, оно уже должно дойти, и скоро принц будет здесь. Буквально со дня на день.
– Откуда ты знаешь? – задумчиво спросил Генка, во время этой захватывающей истории не проронивший ни слова.
Василий Васильевич коротко хихикнул и наклонился к уху приятеля:
– Он звонил! – с еле сдерживаемой радостью сказал Василий Васильевич.
Собственно, разговор был на самом деле. Василий Васильевич его не придумал. Сначала на дисплее его мобильного телефона высветилось "Номер не определен", затем кто-то начал разговаривать с Василием Васильевичем по-английски. Василий Васильевич ничего не понял, кроме "dollars" и "as soon as it possible", однако на все вопросы уверенно отвечал: "Yes". После этого разговора Василий Васильевич и понял, что принц со дня на день приедет.
– Ни хера себе, – сказал пораженный услышанным и уже изрядно захмелевший Генка. – Так ты у нас, получается, будешь скоро миллионер?
Василий Васильевич скромно кивнул. Он тоже был уже достаточно пьян, пьян настолько, что ему хотелось сделать что-нибудь хорошее не только для Генки, но и для всего мира.
– А представь, Генка, – берущим за душу голосом сказал он. – Представь, мы с тобой поедем куда-нибудь в Марокко… Или на Мальдивы! Бросим эту хренову торговлю унитазами – да-да, прямо бросим и разотрем, и еще наплюем сверху; найдем себе девушек, женимся, заведем детишек и будем жить-поживать…
…Дальнейшее Василий Васильевич помнил плохо. Ну, разве что только то, как Генка пребольно ткнул его в бок: "Смотри, вот стриптиз начался!" Василий Васильич смотрел сначала на оборачивающихся вокруг шеста девушек, а затем – на них же, разгуливающих между столиками. Разгоряченная публика, как водится, засовывала девушкам под резинку трусов деньги. Зрелище Василию Васильевичу вроде бы нравилось, но тем не менее вызывало некоторое беспокойство. Наконец Василий Васильевич понял, что именно его не устраивает.
– Нер-рационально у них процесс организован, – сказал Василий Васильевич Генке.
– Эт к-как? – не понял тот.
– А вот так! – обиделся Василий Васильевич. – Ё… ёмкость для денег уж больно маленькая по площади. Нерационально. Трусики маленькие, много не поместится…
… Снилась ему стриптизерша на громадных шпильках, одетая в кружевной лифчик и почему-то большие семейные трусы. Швырнув в сторону верхнюю часть одеяния, стриптизерша быстро скинула семейники, перетянула их снизу канцелярской резинкой для денег и, призывно улыбаясь, подплыла к Василию Васильевичу. "Вот это рациональный подход!" – одобрил Василий Васильевич и начал швырять в образовавшийся мешок пачки долларов…
– Вась, а Вась, – услышал Василий Васильевич, выпадая из кошмарного сна, – ну, я пошел…
– Что? Как? – Василий Васильевич подскочил на кровати. – Сколько времени?!
– Да уже три часа дня, во ты спать, – Генка выглядел бодреньким как огурчик. Василий Васильевич почувствовал, что в данный момент представляет из себя полную противоположность. – Ну ладно, я пошел, а ты это… Васеньку своего корми, жрать ведь хочет, скотина.
В этот момент Васенька, у которого вчера так подло украли законно пойманного мыша, негодующе подхрюкнул из угла и сердито затопал куда-то в сторону кухни.
– Гена, а сколько у нас денег осталось? – простонал Василий Васильевич, почему-то вспомнив про свой сон.
– А ты пивка попей, полегчает, – ничего не ответив насчет денег, Генка сунул Василию Васильевичу в руку бутылку с пивом и скрылся.
… Василий Васильевич смог одеться и выползти в магазин за печенью для Васеньки только часов в девять вечера. Исключительно из чувства долга перед домашним питомцем. Денег от пачечки – следуя Генкиному совету, Василий Васильевич прихватил в кабак всю сумму, полученную после обмена – осталось ни много ни мало, а пятьсот рублей. Напрягая память, Василий Васильевич вспомнил, как Генка учил его правильно совать купюры за резинку трусов стриптизерш: "Ну как же, – укоризненно говорил он, – как тебе не стыдно! Ты же без пяти минут миллионер, а такого простого дела сделать не можешь…"