19
М. вернулась в гостиницу и поскорей легла на голубое покрывало, как тот командировочный, не раздеваясь и не глядя в зеркало. В любой уважающей себя книжке про писательницу, сбежавшую от ответственности, не сообщив никому куда, героиню должно было бы постигнуть наказание, и теперь ясно было какое: высокий блондин со слишком аккуратным хвостиком должен был ее придушить в интерьере escape room, на диванчике с пружинами наружу, а сам загадочным образом выбрался бы из запертой комнаты, удачная завязка для детективного романа. История М. получалась тогда совсем коротенькая, зато нравоучительная; она при этом, конечно, была не героиней, а незадачливой первой жертвой, но и это было только справедливо.
День сиял и переваливался за край, пока М. лежала.
Если бы у нее были львиная шерсть на загривке и километры пустыни вокруг, она запросто могла бы сейчас откусить бледноглазому его красивую голову, не способную различить, с кем именно он имел сегодня дело. Это ведь была не писательница М., а совершенно новое существо, просто М. или даже А., совсем еще свежее и несмышленое и именно поэтому готовое к приключениям. Он, можно сказать, принял ее за другую и даже не умел этого скрыть, и вот сейчас она злилась и сама не могла разобрать, кто злится и кому следует предъявить счет.
Ошибка была самая невинная, но вины вокруг нее и в самой М. было столько, что не продохнуть, ею можно было захлебнуться, и очень вероятно, что это уже произошло, и гостиничный номер с широкими оконными стеклами был просто банкой, в которой хранилась М., заспиртованная в своей и чужой вине, покрытая густым крысиным волосом и задравшая кверху лапки. Но как бы там ни было, над ней еще тяготели неисполненные обещания, опрометчиво данные в минуту случайной воли, и пора было отдать им должное. Она повозилась на покрывале, кряхтя и постанывая от неохоты, новая сущность никак не давала о себе знать, видимо, тоска вытеснила ее за границы немолодого уже тела и оно ленилось и протестовало, не желая жить и работать как велено. Цирк Петера Кона стоял на солнцепеке, слегка подрагивая, как мираж, и едва различимые девушки махали ей со скамейки, увеличиваясь и проявляясь по мере приближения. А мы уж думали, не придешь, сказала та, что с косой.
20
В полутемное помещение, где стоял саркофаг, она вошла как к себе домой – в гостиничный то есть номер, где расположение предметов было уже хорошо знакомо и вызывало приятное ощущение порядка, хотя ничего упорядоченного не было сейчас ни вокруг М., ни в ее собственной голове, где крутилась одна-единственная фраза, которую она хотела бы произнести вслух, жизнерадостно и победно, как человек на манеже, объявляющий новый номер, ей казалось, что это было бы очень смешно: сказать сейчас «Еще не сдохла, снова с вами» и раскинуть руки, ап! Но и стриженая, и та, что с косой, имели сегодня вид деловой, почти мрачный, как будто хотели внушить М. то ли чувство собственной миссии, то ли приличествующий случаю страх перед ожидающим ее испытанием. Ей стоило некоторого труда скрывать от них невесомое свое состояние: за последние часы она как бы окончательно оторвалась от земли и, возможно, могла бы сейчас проходить сквозь стены и висеть под куполом цирка, а может быть, ей просто снова хотелось есть и это голод делал ее прозрачной и равнодушной. У стенки стояли две пары одинаковых козловых сапожек красного пожарного цвета, вчера их здесь еще не было, а в остальном все было как она помнила и саркофаг приглашающе раскрыт.
М. заняла свое место в бархатной утробе и готовно подтянула колени к подбородку, это не было так уж трудно, разве что скучно и больно было лежать с вывороченной шеей, пока та, что с косой, замеряла время, которое длилось дольше, чем в прошлый раз. Они повторили это дважды, и еще раз, и еще раз, напоследок М. пришлось вылезти из саркофага и встать поодаль, потому что стриженая, оказывается, тоже была частью номера, она должна была, свернувшись калачом, лежать в ногах у М. и проделывать какие-то манипуляции, о которых ей не рассказали. Повторили то же самое уже вдвоем, потом опять, с начала до конца, в последние несколько дней события вокруг М. завели неопрятную привычку удваиваться и наслаиваться одно на другое, так что сейчас все происходящее казалось ей совершенно естественным, тем более что думала она совсем о другом: ей хотелось бы все-таки знать, как был устроен выход из escape room и какие ключи и подсказки следовало применить, если бы она и бледноглазый не занимались ерундой и сделали всё как надо.