— Да, да, мисс Беллевер. Или Милдред?
— Да, или Милдред.
Мисс Марпл слегка смутилась.
Кристиан Гулбрандсен пытливо на нее посмотрел.
— Как вам кажется? Между матерью и дочерью нет особенно теплых чувств?
— Пожалуй, нет.
— Вот и я так думаю. Жаль. Ведь это ее единственный ребенок. А миссис Беллевер, по-вашему, действительно к ней привязана?
— Да, очень.
— И Керри-Луиза во всем полагается на мисс Беллевер?
— Да, так мне кажется.
Кристиан Гулбрандсен нахмурился и тихонько сказал — скорее самому себе, чем мисс Марпл:
— Есть еще маленькая Джина, но она слишком молода. И трудно… — он умолк, но потом продолжил: —…трудно решить, как лучше действовать. Я очень хотел бы избежать ошибок. Чтобы с этой милой женщиной не случилось ничего дурного. Но это нелегко, очень нелегко.
Тут в комнату вошла миссис Стрэт.
— Вот ты где, Кристиан. А мы не могли понять, куда ты пропал. Доктор Мэйверик просит узнать, нет ли у тебя вопросов к нему.
— Здешний новый доктор? Нет, я подожду возвращения Льюиса.
— Но доктор уже ждет тебя в кабинете Льюиса. Что мне сказать?
— Я сам скажу ему несколько слов.
Гулбрандсен поспешно вышел. Милдред Стрэт проводила его взглядом, потом уставилась на мисс Марпл.
— Что случилось? Кристиан просто сам не свой. Что он тут говорил?
— Он только спросил меня о здоровье твоей матери.
— О здоровье? Почему вас?
Милдред говорила резко. Ее широкое лицо покрылось грубым румянцем.
— Право, не знаю.
— Мама совершенно здорова. Даже удивительно здорова для женщины ее возраста. Гораздо здоровее меня, если на то пошло. — После небольшой паузы она добавила: — Надеюсь, вы так и сказали ему.
— Как я могу, я ведь ничего об этом не знаю, — сказала мисс Марпл. — Он спросил меня, как у нее с сердцем.
— С сердцем?
— Да.
— Сердце у мамы в полном порядке.
— Я очень рада это слышать, моя девочка.
— Но зачем Кристиану понадобилось об этом спрашивать?
— Понятия не имею, — сказала мисс Марпл.
Глава 7
Следующий день прошел вроде бы спокойно, хотя мисс Марпл казалось, что в доме ощущается некое внутреннее напряжение. Кристиан Гулбрандсен провел утро с доктором Мэйвериком. Обошел вместе с ним Институт и обсудил некоторые проблемы его деятельности. Сразу после полудня Джина увезла его прокатиться, а потом мисс Марпл услышала, как он попросил мисс Беллевер что-то показать ему в саду. Явный предлог, чтобы поговорить наедине с этой суровой женщиной. Но если неожиданный приезд Кристиана Гулбрандсена был сугубо деловым, почему он искал общества мисс Беллевер, которая ведала исключительно хозяйством?
Однако мисс Марпл все время себя одергивала, считая, что у нее слишком богатое воображение. Единственный тревожный инцидент этого дня произошел около четырех часов. Она свернула свое вязанье и вышла в сад, чтобы немного прогуляться перед чаем. Обойдя один из разросшихся рододендронов, она увидела Эдгара Лоусона, который почти бежал, что-то бормоча про себя, и едва на нее не наткнулся.
Извинившись на ходу, он поспешил дальше. Но мисс Марпл успела приметить странное выражение его лица.
— Вам нехорошо, мистер Лоусон?
— Как мне может быть хорошо? Я только что пережил удар. Страшный удар.
— Какой же именно?
Молодой человек тревожно оглянулся назад, потом по сторонам. Мисс Марпл стало не по себе.
— Сказать? — Он с сомнением посмотрел на нее. — Не знаю. Не знаю. За мной все время следят.
Мисс Марпл решилась. Она твердо взяла его под руку.
— Пойдемте по этой дорожке. Тут нет ни деревьев, ни кустов. Никто не сможет нас подслушать.
— Да, да, вы правы. — Он сделал глубокий вдох, наклонил голову и сказал почти шепотом:
— Я сделал открытие. Ужасное открытие!
— Какое?
Эдгар Лоусон дрожал всем телом. И почти плакал.
— Я доверился… Я верил… А все было ложью, ложью. Мне лгали, чтобы я не дознался до истины. Невыносимо! Какое коварство! Он был единственным человеком, которому я доверял, а теперь оказывается, что он-то и стоит за всем этим. Это он был моим врагом! Он посылал шпионов всюду следить за мной. Но больше ему это не удастся. Я не буду молчать! Я скажу ему, что все знаю про все его делишки.
— Кто он? — спросила мисс Марпл.
Эдгар Лоусон гордо выпрямился, чтобы придать себе внушительный вид. Но этот величественный жест был попросту смешон.