Выбрать главу

— Всего лишь досадно? — тихо спросила мисс Марпл.

— А что, по-вашему?

— Мне пришло в голову, что ссора могла быть специально спровоцирована.

— Как же вы себе это представляете?

— Видите ли, все находят очень странным внезапный рецидив болезни у Эдгара Лоусона. У него комплекс, или уж не знаю как это там называется. Он все время придумывает себе отца. Им оказывается то Уинстон Черчилль, то виконт Монтгомери, словом, любой знаменитый человек, какой приходит ему в голову. А что, если кто-то решил внушить ему, что это Льюис Серроколд? Что именно Льюис Серроколд его преследует. И что он, Эдгар Лоусон, по праву наследник Стоунигейтса. Расчет верный. При его теперешнем болезненном состоянии эта мысль превратится в навязчивую идею, он возбудится до исступления и устроит сцену. Отличное прикрытие! Всеобщее внимание будет приковано к создавшейся ситуации, особенно если этот кто-то предусмотрительно снабдит его револьвером.

— Да. А револьвер, между прочим, Уолтера Хадда.

— Я об этом подумала, — сказала мисс Марпл. — Но… конечно, Уолтер необщителен и угрюм и все же он явно не так уж глуп.

— Значит, Уолтера вы не подозреваете?

— Я думаю, что все вздохнули бы с облегчением, если бы это оказался он. Звучит ужасно, но что поделаешь — он здесь чужак.

— А его жена? — спросил инспектор Карри. — Она тоже вздохнула бы с облегчением?

Мисс Марпл не ответила. Она думала о Джине и о Стивене Рестарике, которых в день своего приезда видела вместе. Вспомнила она и глаза Алекса Рестарика, прикованные к Джине с первого же момента, как он появился вчера вечером в Зале. А сама Джина? К кому склоняется она?

2

Два часа спустя инспектор устало откинулся на спинку стула, потянулся и вздохнул.

— Ну что ж, — сказал он. — Многое мы уже отсеяли.

Сержант Лейк согласился с ним.

— Слуг можно исключить, — сказал он. — Все они в это время были на месте. Те, кто здесь живет. А приходящие уже ушли домой.

Карри кивнул. Он был очень утомлен.

Он уже опросил физиотерапевтов, педагогов и тех, кого про себя называл «молодыми каторжниками» и кому в тот вечер выпала очередь обедать в семье Серроколда. Их показания полностью совпадали. Он мог сбросить их со счетов. В их среде действовали законы стада, что определяло все их поступки и привычки. Любителей пооригинальничать среди них не было, и это весьма облегчало установление алиби. Доктора Мэйверика, который, как показалось инспектору, был главным среди персонала Института, он оставил под конец.

— Но сейчас, Лейк, мы побеседуем и с ним.

И в комнату бодро вошел молодой врач, опрятный, подтянутый, с несколько жестким взглядом сквозь стекла пенсне.

Он подтвердил показания своих сотрудников и согласился с выводами инспектора. В непроницаемых стенах нет ни малейшей щели. Смерть Кристиана Гулбрандсена не может быть приписана ни одному из «молодых пациентов», как едва не назвал их Карри — настолько загипнотизировала его медицинская атмосфера.

— Да, инспектор, все они здесь пациенты, — сказал доктор Мэйверик, слегка улыбаясь.

Эта снисходительная улыбка не могла не вызвать у инспектора некоторого раздражения.

Он спросил со всей профессиональной строгостью:

— А теперь, доктор Мэйверик, вы можете отчитаться в ваших собственных действиях в тот вечер?

— Разумеется. Вот, я все записал и примерно указал время.

Доктор Мэйверик, вместе с мистером Лэси и доктором Баумгартеном, покинул Зал в двадцать один пятнадцать. Он и его коллеги направились в комнату доктора Баумгартена, с тем чтобы обсудить там некоторые методы лечения, пока не пришла мисс Беллевер, просить доктора Мэйверика скорее вернуться в Зал. Это было примерно в половине десятого. Он поспешил туда и застал Эдгара Лоусона в совершенной депрессии.

Инспектор Карри слегка повел рукой.

— Одну минуту, доктор Мэйверик. Этот молодой человек действительно психически нездоров?

Доктор Мэйверик снова снисходительно улыбнулся.

— Мы все психически нездоровы, инспектор.

Дурацкий ответ, подумал инспектор. Доктор Мэйверик пусть о себе думает что угодно, но про себя-то инспектор знал, что он абсолютно психически здоров.

— Но его можно считать дееспособным? — спросил инспектор. — Он сознает, что делает?

— Отлично сознает.

— Значит, он хотел совершить преднамеренное убийство, когда стрелял в мистера Серроколда.