— А удовлетворение, мистер Рестарик, когда удается поймать преступника?
— О, это уже явно влияние Дикого Запада![49]
— Вы хорошо знали мистера Гулбрандсена?
— Не настолько, чтобы его убить, инспектор. Я иногда встречался с ним, потому что жил здесь в детстве. Он появлялся ненадолго. Это был один из наших промышленных боссов. Тип, который меня не интересует. Кажется, он собирал скульптуры Торвальдсена[50].— Алекс содрогнулся. — Это говорит само за себя, не правда ли? Боже! У богатых свои причуды!
Инспектор Карри задумчиво смотрел на него. Потом спросил:
— Вы интересуетесь ядами, мистер Рестарик?
— Ядами? Дорогой инспектор, неужели же он был сперва отравлен, а потом еще и застрелен? Это был бы самый безумный детектив!
— Он не был отравлен. Но вы не ответили на мой вопрос.
— Яды, конечно, обладают некоторой притягательностью… Это нечто более утонченное, чем револьверная пуля или какой-нибудь пошлый кинжал. Что же касается специальных познаний в этой области, то их у меня нет.
— Держали ли вы у себя когда-нибудь мышьяк?
— Чтобы подсыпать кому-то в сандвичи после спектакля? Неплохая идея. Вы не знаете Розу Глайден? Эти актрисы воображают, будто они известны всем. Нет, о мышьяке я никогда не думал. Его, кажется, можно извлечь из гербицида[51] или из липучки для мух.
— Как часто вы здесь бываете, мистер Рестарик?
— Раз на раз не приходится, инспектор. Иногда не бываю по многу недель. Но по мере возможности стараюсь приезжать на выходные. Я до сих пор считаю Стоунигейтс родительским домом.
— И миссис Серроколд поощряет это?
— Вы не представляете, скольким я обязан миссис Серроколд, я перед ней в вечном долгу… Столько понимания, сочувствия и любви…
— А еще, кажется, немало наличных денег?
На лице Алекса выразилось легкое отвращение.
— Она считает меня своим сыном и верит в меня, в то, что я делаю.
— Она когда-нибудь говорила с вами о своем завещании?
— Да, конечно. Но могу я спросить вас о цели ваших вопросов, инспектор? С миссис Серроколд что-нибудь случилось?
— Надеюсь, что нет, — мрачно сказал инспектор Карри.
— Что могут означать ваши слова?
— Если вы их не понимаете, тем лучше, — ответил инспектор. — А если понимаете, пусть они будут для вас предостережением.
Когда Алекс ушел, сержант Лейк сказал:
— Строит из себя не поймешь кого.
Карри покачал головой.
— Трудно сказать. Может быть, он и в самом деле талантлив. А может, просто любит пошиковать да перед кем-нибудь покрасоваться. Неизвестно. Говорит, будто слышал чей-то топот. Готов спорить, что это он выдумал.
— С какой-то целью?
— Именно с особой целью. Нам пока неясно, с какой. Но мы докопаемся.
— Возможно, сэр, что один из их парнишек все-таки сумел тайком выбраться из здания Школы. Среди них могут быть и взломщики, а если так…
— Именно это нам и хотят внушить. Очень удобная для всех версия. Голову даю на отсечение, что на самом деле все совсем не так.
— Я сидел за роялем, — сказал Стивен Рестарик, — и тихонько бренчал, когда началась ссора между Льюисом и Эдгаром.
— Что вы в этом момент подумали?
— По правде сказать, не принял всерьез. У бедного малого бывают подобные приступы злобы. Он, конечно, не то чтобы псих. Он, так сказать, выпускает пар. Ведь все мы подтруниваем над ним, особенно, конечно, Джина.
— Джина? То есть миссис Хадд? Почему же особенно она?
— Потому что она женщина. И красивая женщина. И потому, что она находит его смешным. Она наполовину итальянка, а у итальянцев есть некая врожденная жестокость. У них нет сочувствия к старым, уродливым и прочим убогим. Они тычут в них пальцами и насмешничают. Именно это проделывает Джина. Не впрямую, конечно. Она его не считает за человека. Нелепый, надутый, а в глубине души неуверенный в себе. Он хочет произвести впечатление, а выглядит просто глупо. Но ей нет дела до того, что бедняга очень страдает.
— Вы хотите сказать, что Эдгар Лоусон влюблен в миссис Хадд? — спросил инспектор Карри.
— Да. Мы все более или менее в нее влюблены, — весело ответил Стивен. — Ей это нравится.
— А ее мужу это тоже нравится?
— Нет, ему это совсем не нравится. И он очень страдает, бедняга. Но долго так продолжаться не может. Я имею в виду их брак. Он скоро распадется. Это был обычный роман военного времени.
— Очень интересно, — сказал инспектор. — Но мы ушли от темы нашего разговора. От убийства Кристиана Гулбрандсена.
49
Дикий Запад — традиционное название западных территорий США в период их колонизации, особенно в 70–90 годы XIX века. «Нечто с Дикого Запада» — здесь «нечто романтико-героическое».
50
Торвальдсен Бертель (1768 или 1770–1844) — датский скульптор, представитель классицизма, трактовавший темы и формы античного искусства в духе буржуазного рационализма.
51
Гербициды — химические вещества, применяемые в сельском хозяйстве для уничтожения сорняков.