«Я еще сплю, — думал Дутр. — Это неправда. Он не умрет».
Он зажег сигарету и наклонился к иллюминатору. Огоньков становилось все больше. Его соседи справа вытягивали шеи, один из них произнес длинную фразу. Дутр разобрал только слово «Гамбург».
— …Ваш отец заболел в Гамбурге, — объяснил настоятель. — Вы поедете немедленно. Я уже предпринял все необходимые шаги.
На краю стола лежали деньги, паспорт, телеграмма.
— Думаю, вас там встретит кто-нибудь, — добавил священник. — Если же нет, поезжайте на такси. Адрес указан в телеграмме.
Остальное помнилось смутно. Дальше все было как в тумане. Впечатления наслаивались одно на другое: класс, часовня, рукопожатия, крестные знамения, потом аэропорт с его белыми дорожками и громкоговорителями, отец-настоятель, машущий на прощание рукой, поток воздуха от винтов самолета раздувает сутану, словно плохо прихваченный парус.
Вот так Дутра выбросили в жизнь, и сколько бы он ни оглядывался назад, ему было ясно: в коллеж он больше не вернется.
Куда он летит? Кто будет заботиться о нем? Он погасил сигарету и пристегнул ремни. Под самолетом сверкал огромный город, расчерченный на квадраты светом. Еще несколько минут — и он станет всего лишь жалким человечком, если его никто не встречает. А если таксисты не поймут его или не найдут указанного адреса… Он достал телеграмму и перечел ее. Курзал, Гамбург. Названия улицы нет. Курзал. Несомненно, это мюзик-холл, в котором работал профессор Альберто. Теперь ему стало страшно. Он напрягся, самолет пошел на снижение, и наискосок стал выплывать, словно расположенный по невидимой кривой, весь в каменных кружевах и разноцветных огнях, город. Дутр закрыл глаза, зажмурился, изо всех сил отказываясь принять то, что предстояло. Ремень крепко держал его; он чуть не застонал, как больной, которого перекладывают на операционный стол. Как бы он хотел, чтобы самолет загорелся, взорвался! Кто заметит исчезновение маленького Дутра? А существовал ли он вообще, этот сын фокусника? Он снова увидел монету, исчезающую и возникающую из пустоты, чтобы вновь исчезнуть, кольца, цветы, цилиндр, наполненный видениями, тенями, химерами; увидел старика, волочащего два чемодана. Самолет уже катился по полосе. Город окружал его, огни переставали двигаться. Пассажиры поднимались с веселым шумом. Открылась дверь в ночь.
Дутр поднял воротник пальто и двинулся вперед, иногда вставая на цыпочки и стараясь хоть что-нибудь разглядеть. У трапа ждали люди, их поднятые вверх лица колыхались словно медузы. Внезапно все стихло. У Дутра немного кружилась голова. Он услышал вдалеке глубокий, настойчивый и до странности родной гудок корабля. Сжимая рукой поручень, он сошел вниз по трапу.
Каждый пассажир становился центром маленькой шумной группки. Когда спустился Пьер, на его долю не осталось никого из встречающих, и он остановился, не в силах идти дальше. И тут кто-то тронул его за руку:
— Пьер Дутр?
Отпрянув в сторону, Пьер оглядел окликнувшего его человека: тот был маленького роста, в жокейских бриджах и кожаном пальто; совершенно лысый и такой худой, что на шее проступали узлы сухожилий.
— Пьер Дутр?
— Да.
— Пошли!
Человек уже удалялся, торопливо, озабоченно. Дутр побежал за ним.
— Вас прислала моя мать?
Молчание.
— А отец еще…
Лучше не продолжать. Перед аэропортом среди длинных блестящих автомобилей стоял старенький грузовичок, груженный пуками соломы. На его левом борту были изображены львы, сидящие вокруг силача в леопардовой шкуре. На правом — голова клоуна: рот до ушей, рыжие волосы и квадратные глаза. Человек открыл дверцу кабины и знаком пригласил Дутра садиться.
— Курзал, — произнес он гортанным голосом.
Дребезжащий автомобиль катил по сияющему огнями городу. Вместо того чтобы направиться, как предполагал Дутр, в сторону бедных кварталов, он рванул к центру города вдоль новеньких, горящих неоном вывесок и красивых домов. Медленно плыла по тротуарам праздная толпа. Дутру страшно захотелось оказаться наконец на месте, броситься на кровать, забыть это бестолковое путешествие. Автомобиль проехал мимо озера, потом по узким улицам с огромным количеством пивных. На углу какой-то площади они остановились.