Облизнув пересохшие от волнения губы, Клим не заставил себя долго ждать. Он присел очень близко, как завороженный глядя на обнажившееся колено, и накрыл его своей теплой ладонью, не сводя глаз с прекрасного лица. Фома нервно содрогнулся. Не от прикосновения крепкой руки, а от того, что на широком экране он увидел свое собственное изображение в абсолютно бесстыжей позе, с растрепанными влажными волосами, и ужаснулся своей распущенности.
Фома откинул голову назад, непроизвольно демонстрируя плавный изгиб нежной шеи - он не хотел смотреть этот похабный фильм с собою в главной роли. Зато хотел Клим, хотел, чтобы зрители видели всю красоту стройного тела его любовника, чтобы восхищались им, вожделели его, хотели прикоснуться к его бархатной коже, хотели до шума в ушах, до закушенной до крови губы, до жгучей, мучительной эрекции - Клим страстно хотел вызвать зависть по ту сторону экрана монитора. И он начал действовать.
Требовательная ладонь поползла выше, к бедру, бесцеремонно раздвигая полы халата. Клим чувствовал волнение Фомы всем своим существом, он знал, что первым касается вот так заманчиво обнажающегося бедра, неторопливо, наслаждаясь каждым сантиметром напрягшегося от непривычных ощущений тела.
Фома не выдержал и, рухнув на подушки, закрыл ладонями глаза: Клим действовал настолько медленно и вкрадчиво, что не было сил смотреть на его опухшее от возбуждения лицо.
Клим понял, что начал уж слишком откровенно, и осторожно взял Фому за плечи, вынуждая приподняться на постели - ему безумно хотелось в этот вечер развратить этого парня до той неизведанной точки, о которой Фома даже не подозревал.
Поддаваясь чужому напору, Фома встал на колени, опускаясь на пятки, при этом с силой сцепив пальцы в замок - он все еще не мог расслабиться под бдительным надзором глаз невидимых зрителей, и если бы он сейчас взглянул на экран, то увидел бы, что число этих самых зрителей росло с каждой минутой. Музыка начала ускоряться, переходя в настойчивый темп, а губы диктатора с пылким натиском прильнули к его приоткрытым устам. Фома сомкнул веки, медленно поддаваясь упорным ласкам, заставляющим позабыть о шаткости и двусмысленности своего положения и полностью отдаться жаркому, сильному чувству, постепенно овладевающему всей его сущностью.
Клим целовал медленно, плотоядно посасывая то одну губу любовника, то другую, с трепетом ощущая кончиком языка рельефность влажных зубов и неповторимый вкус вязкой слюны. Одной рукой Клим обхватил Фому за шею, а второй - обвил за талию, нащупывая узел пышного банта. Немного усилий - и халат распахнулся. Клим разорвал поцелуй, наслаждаясь видом соблазнительной груди, трепещущей от сбившегося дыхания. Клим подтолкнул Фому к середине кровати, поближе к видеокамере, чтобы она как можно лучше запечатлела всю игру светотеней, путешествующих по сексуальным изгибам.
Клим устроился сзади, так и оставив Фому стоять на коленях, безвольно опустив руки в стороны и, ухватив бирюзовый халат за воротник, одним рывком спустил его до самых локтей, обнажая прямые красивые плечи.
- Ну, давай же, - как змей-искуситель, он шепнул на ухо. - Покажи, как тебе хорошо!
Люди по ту сторону экрана не услышали этих слов: слова были не для них - вихрь музыкальных звуков закручивал их восприятие в очередной виток эстетического удовольствия.
И Фома приоткрыл губы в томном стоне, чуть откидываясь назад в поисках столь необходимого поцелуя. Его рука нашла затылок Клима и торопливо зарылась в густых кудрях. Клим с жадностью припал к желанному рту, рискуя остроконечным уголком своей маски зацепить другую, тем самым приоткрыть завесу обоюдной тайны.
Фома сладостно откидывался назад и изгибался, с нескрываемым удовольствием ощущая, как чужое желание требовательно упирается в его ягодицы. Ткани халатов мешали разгоряченным телам соприкасаться. Сладкие волны одна за другой с головы до ног захлестывали обоих любовников, заставляя их страдать от томительной дрожи. Фома отбросил в сторону все сомнения и все тревоги, решая получить от этого вечера все, что было раньше недоступно.
Губы Клима продолжали терзать податливые уста Фомы, а липкие от пота ладони жадно ощупывали тело, поглаживая нежные соски, проступающие ребра и упругий живот, стараясь опуститься как можно ниже.
Фома с замиранием сердца чувствовал, как его собственный член с каждой секундой отвердевает, как трется о шелковую ткань халата, желая выскользнуть на свободу и всеобщее обозрение. Он отстранился от Клима, введя того в легкое недоумение, и, стряхнув одежду с локтей и бедер, отбросил ее подальше, на пол.
Клим подполз ближе и заглянул через его плечо, самодовольно улыбаясь: его усилия приносили плоды, налитые и сочные - все, как он и желал.
Фома продолжал стоять на коленях. Он крепко обхватил бедра Клима, вынудив его прильнуть к своим упругим окружностям, и делано прикусил нижнюю губу, чуть обернувшись в сторону партнера, не переставая тереться о подрагивающий от томительного желания член, раздвинувший в стороны полы барского халата. Клим даже оттолкнул Фому, чтобы не кончить так быстро, и ловким движением опрокинул того на постель, заставляя вырваться из груди любовника прерывистый стон:
- А-а-ах! - Фома вжался затылком в подушку и, впившись пальцами в ее углы, напряженно выгнулся в пояснице, запрокинув голову назад, - его колени тряслись в предвкушении. Ноги бесстыдно раздвинулись в стороны, а собственная ладонь уже прикоснулась к глянцевой головке.
- Тс... Не торопись, - Клим предупредительно убрал беспокойную руку: у него на этот счет были совсем другие планы.
Фома послушался, но не унялся. Резким движением он приподнялся и, ухватив пояс Клима за кисти, быстро ослабил простую шнуровку. Клим не сдержал довольной усмешки: ему удалось завести этого мальчишку, заставляя хотеть прямо сейчас, настаивать и добиваться своего. Это было прекрасно.
Пара движений - на этот раз халат Клима полетел на пол. Жадный взгляд Фомы пропутешествовал вдоль широких плеч, спустился к груди, а потом еще ниже, к кустику курчавых волосков, обрамляющих напряженный орган, уже сочившийся прозрачным предэякулятом. Фома даже зашипел от обжигающего желания. Он уже хотел было растереть эту каплю по розовой коже, но Клим снова заставил упасть его на покрывало.
- Ляг поперек кровати, - прошептал он на ухо Фоме, - так будет лучше видно.
Фома сделал все, как он просил, переместившись к широкому краю вместе с подушкой, призывно раскинув в стороны руки.
- Теперь расслабься, - губы Клима коснулись уже другого уха, - и знай: уже десятки глаз смотрят на тебя, следят за каждым движением, за каждым вздохом, следят и трогают себя там, где я не позволяю касаться тебе, - с этими словами Клим удобно устроился между стройных ног Фомы и, сверкнув огоньками ненасытности в глазах, приложил горячие ладони к бьющемуся пульсу на его запястьях, почти приложил, оставляя расстояние до кожи буквально в пару сантиметров.
По венам Фомы словно ток пробежал. Ладони Клима продолжили странствовать вдоль раскинутых рук, оставляя на сгибах локтей жар почти прикосновений, продвигаясь все дальше, к плечам, словно сканируя наэлектризованную кожу. Светлые блики и темные тени живописно покрывали распаленное этими ласками тело. Клим любовался его холмами и впадинами, географией вен - целым миром, бьющимся в жизненной экспрессии, готовым вот-вот взорваться кипящей лавой становившейся столь необходимой разрядки.
Руки спустились ниже, к груди - сердце под ладонью сразу отозвалось громким гулом. Зрители слышали музыку, а Клим - трепет средоточия жизни. Стук сердца буквально поглощался ладонью, отзывался в висках и ставшей уже почти болезненной пульсацией в паху - Клим изо всех сил растягивал удовольствие. Руки потянулись к животу, чуть задевая волоски черной дорожки, и наконец-то спустились к члену, пройдясь по всей его напряженной длине - Фома не выдержал и подался вперед бедрами, похотливо вкладывая в настойчивую руку так быстро доведенный едва ли не до крайней степени возбуждения орган.