25.
Кантор и Ферлингер расположились в пустом кабинете на третьем этаже. Вся обстановка состояла из стола и стула с прямой спинкой. Кантора это не смущало, так как он любил думать, расхаживая из угла в угол. - Окей, сказал Кантор, закрывая за собой дверь. - Ты садись, а я постою.
- Все, что ты пожелаешь, о мой высокий господин, - ответил Ферлингер, кладя ноги на стол.
- Я вижу, тебе не терпится самому вести процесс, не так ли? - Его раздражало панибратское отношение этого юнца.
- Конечно.
- Вот и приступай.
- Как это?
- Кто бы стал у тебя следующим свидетелем?
- Я думал, мы решили вызвать школьного сторожа.
- А после него?
Ферлингер убрал ноги со стола. Что, если Кантор не шутил?
- Ну?
- Я думаю.
- Зал суда - не место для раздумий.
- Я знаю, кого следует вызвать.
- Ну?
- Скарлатти.
- Продолжай.
- Заставить его признать себя виновным. В какой-нибудь мелочи. Например, в нарушении общественного порядка. Но пусть он скажет, что сделал Урек. Это все, что тебе нужно.
- Больше ты ничего не придумал?
- Разве мое предложение не кажется тебе хорошей идеей?
Кантор рассмеялся.
- Против Скарлатти не выдвинуто никакого обвинения. С какой стати он будет давать показания, порочащие товарища? Да от него отвернется не только банда, но и все учащиеся. Кому охота иметь дело с доносчиком. Давай следующую идею.
У Ферлингера дернулась щека.
- Как насчет подруги Джафета, Л аилы Херст? Она не родственница пострадавшего, на нее тоже напали, она очевидец случившегося и к тому же симпатичная девушка.
- Почему бы и нет? - сказал Кантор.
- Действительно, почему? - уверенно добавил Ферлингер.
- Я объясню тебе. На перекрестном допросе выяснится, что ее всего лишь дернули за волосы. За это еще никого не сажали в тюрьму. Кроме того, она гуляет с Джафетом. А любой член жюри, будь он в здравом уме, придет к выводу, что она будет обливать грязью любого, кто поднимет руку на ее ухажера. Это же естественная женская реакция. А ты приглядывался к членам жюри? Среди них нет ни одного симпатичного лица. Красота Лайлы вызовет у них раздражение.
- Ты хочешь сказать, что ее показания ничего нам не дадут?
- Ну почему же. Томасси, скорее всего, доведет ее до слез, но нам не удастся выиграть процесс только потому, что Томасси не слишком любезен с молоденькими девушками. Поехали дальше.
- Остается еще психиатр, который говорил с ними обоими. Он покажет, что Урек психически здоров и полностью осознавал, что делал.
- Да.
- Что - да?
- Ты когда-нибудь слышал, как дает показания психиатр? Это же ящик со змеями, который нельзя открывать, не предусмотрев всех последствий. Большинство психиатров полагают, что ни одно человеческое существо не виновно в совершении зла, по крайней мере такое впечатление создается у присяжных. Есть еще идеи?
- Похоже, ты подумал обо всем.
- Да.
- Кроме одного.
- О чем ты?
- Как выиграть процесс.
Кантор потянулся, думая о том, что с удовольствием влепил бы пару оплеух этому молодому нахалу.
- Не делай этого, - предостерег его Ферлингер.
- Чего?
- Не бей меня голой рукой. Для вынесения обвинительного приговора желательно использование смертоносного оружия. Кстати, что ты сказал жене?
- Что мы посадим его за решетку.
- Сегодня ты собираешься сказать ей что-то другое?
- Дело еще не закончено. Урек чуть не задушил Джафета. От этого никуда не денешься.
- Мне, Всевышнему и тебе известно об этом, но мы не входим в состав жюри. А Томасси как раз и старается убедить их в обратном. Кстати, ты знаешь, чем он сейчас занимается? Он в камере Урека.
- И что из этого?
- Он пошел к Уреку сразу после совещания у Брамбейчера. Ты думаешь, он сидит там только для того, чтобы подбодрить парня?
- К чему ты клонишь?
Ферлингер разглядывал пальцы, будто раздумывая, не пора ли ему стричь ногти.
- Я полагаю, Томасси собирается выставить Урека в качестве свидетеля.
- Он не посмеет.
- Держу пари, они репетируют завтрашнее выступление.
- Он не решится на такое!
- Я скажу тебе, почему он это сделает. - Ферлингер встал. - Ты любишь рассуждать о решающем факторе. Так вот, в деле Урека решающим фактором является то, что Томасси умнее тебя.
* * *
Школьный сторож, волоча ноги, подошел к креслу и осторожно опустился в него.
- Пожалуйста, скажите, как вас зовут, - начал Кантор.
- Феликс Гомес.
Стенографистка попросила его произнести имя и фамилию по буквам. Сторож покачал головой. Он не мог этого сделать.
- Запишите имя по правилам грамматики, - сказал судья Брамбейчер. Если понадобится, мы сверим вашу запись с его документами о приеме на работу.
- Вы сторож в школе Оссининга?
- Да.
- Давно вы работаете сторожем? Старик пожал плечами.
- Пять лет, десять, что-то вроде этого.
Кантор взглянул на судью. Брамбейчер кивком показал, что прокурор может продолжать.
- Что произошло праздничным вечером после танцев?
- Утром пришлось убирать много мусора.
- Нет, что произошло вечером?
- Вы насчет того, о чем мы говорили в вашем кабинете?
Кантор покраснел.
- Да.
- Я услышал крики, взял фонарь, подошел к двери, шел сильный снег, увидел, что дерутся, вызвал полицию.
- Вы можете опознать людей, которых видели в тот вечер?
- На улице, перед школой?
- Да.
- Конечно. Я видел мистера Джафета, учителя, и его, - сторож указал на Урека. - Он это сделал.
- Что он сделал?
- Он чуть не задушил того парня. Иначе зачем полиция арестовала его, почему он здесь?
Томасси вскочил на ноги.
- Мистер Гомес, - судья наклонился вперед, - в тот вечер вы видели кого-нибудь, кроме мистера Джафета, около школы?
- Девушку.
- Вы могли бы опознать ее?
- Нет.
- Вы видели около школы подсудимого, Урека? - добавил Кантор.
- Он бьет окна.
- Где?
- В школе. Очень часто.
- Он разбил окно в тот вечер?
- Я думаю, нет.
- Вы видели Урека перед школой, когда вышли на улицу с фонарем?
- Шел снег, сильный снег.