Палыч с Олегом сели на лавки напротив, наблюдая за действиями целителя. Потихоньку подошла и встала сзади Марина. Возвращение людям здоровья — область, в которой она неожиданно начала значить так мало, продолжала вызывать у неё повышенный, даже болезненный интерес.
Сам целитель уселся рядом с первым магом, привалившись спиной к стене сарая, взял его за руку, от чего тот крупно вздрогнул. Прикрыл глаза. Рядом деловито пристроился помощник Сергей — мало ли, вдруг кто падать начнёт?
— Да, вы правы, — Юра потянулся ко второму и на пару секунд прикоснулся к его руке, — отравлены оба, ситуация близка к критической. Этими в первую очередь и займусь.
— Двоих сразу? — уточнил Серёга. — Так может — на травку?
— Дальше пола не упадёшь, да? — явно думая о своём, пробормотал Юра. — А и правда, давай-ка коврики.
В два счёта отодвинули лавки, освобождая свободное пространство для трёх туристических «пенок». Марина отметила, что после первой диагностики оба мага сделались вялыми, перестали трястись и как будто погрузились в некоторую прострацию. Парни разместили их по краям, Юра устроился в середине, накрыл их запястья ладонями и… словно уснул.
Серёга сидел рядом, внимательно вглядываясь в лицо своего начальника и словно силясь различить происходящие в тонком плане события. Время как будто остановилось.
— И что, я вот так же лежал? — негромко спросил Олег.
— М-гм, — кивнул Палыч. — Минут двадцать ждали. Только там ещё ящерица была, светящаяся такая.
— Огненная саламандра, — негромко подсказал Серёга, и пристально посмотрел на Олега, — она приходит помогать только в самых тяжёлых случаях.
Юра встрепенулся и сел на своём коврике.
— Что, всё, что ли? — не поверил Палыч.
— Да что вы, стрижка только начата́! Первую фазу очищения провёл. Скажем так, из нестабильно-угрожающего переключил в стабильно-плохое. По нервным волокнам ударило сильно, даже и не знаю, за один присест у меня точно не получится.
— Вероятность… — Олегу почему-то сильно не хотелось говорить «смерти».
—… летального исхода? — закончил фразу Юра. — Исключили! Но сколько я тут провожусь — вообще непонятно. А у меня ещё столько сложных… так что целительный сон пока оставим. Минут через двадцать вернусь, проверю, ещё подправлю.
— Но они точно живы останутся?
— Сто процентов! Почище станут — регенерацию в сухожилиях аккуратно запущу, ну и дальше по списку. Сейчас можно заняться другими пациентами. Непосредственная угроза жизни для остальных отсутствует. С кого вы хотите, чтобы я начал?
Палыч оценивающе посмотрел на «рабочий отряд».
— Знаешь что, с баб начни-ка.
— Слушай, Юра, — внёс свою лепту Олег, — а можно их… ну… в нормальную кондицию привести?
— Внешние данные вы имеете в виду?
— Ну конечно! Ты посмотри, чисто старухи же. А ведь, даже будь они на Матушке бабками, омоложение никто не отменял.
— Да вы спросите, как они жили! — не выдержала Марина. — В скотских условиях!
— Я вам скажу, у хорошего хозяина скотина так не содержится, — скривился Юра. — Налицо хроническое недоедание, регулярные побои, отсутствие элементарных гигиенических условий. Зинданы. Концлагеря. Такое.
— Ну так что? — Олегу был важен результат.
— Ну что… — целитель и помощник переглянулись. — Серёга, веди сразу ту, сложную. Я понимаю, господа, вас волнует итог. Я сейчас проведу полную корректировку, организм вернётся в свою возрастную норму. Сами увидите, как это бывает.
Женщина… определённо, это была женщина… двигалась довольно бодро. Это было основное её преимущество перед подавляющим большинством сотоварищей. Шла она немного боком, подволакивая левую ногу. Левая же рука была значительно меньше правой. Детская совсем. В довершение всего спина была перекошена горбом. Женщина бодрым крабиком прохромала на указанное ей место, оправила выбившиеся из-под платка тусклые пряди. Палыч невольно крякнул. Левого глаза не было. Не было и значительной части зубов, о чём свидетельствовали впалые щёки.
Она аккуратно села на краешек простой деревянной кушетки, всем своим видом демонстрируя энергичность.
— Ну что, как тебя звать-то? — с характерной врачебной бодростью обратился к пациентке Юра, пододвигая ближе свою табуретку.
— Зина! Зина зови.
— А мама как назвала?
— Зейнаб был. Всю жизнь у дурной хозяин был. Теперь — хороший! Кормит сразу, смотри да? Ещё не работал — уже еда! Зейнаб не хочу, новый имя хочу. Зина давай!
Палыч невольно засмеялся: