Там было тепло, но темно и неуютно. Пришлось взять ручные фонари, отбрасывающие во все стороны неровные чёрные тени.
От большого зала, расположенного на самом входе, они пошли длинным и довольно широким коридором внутри скалы. С непривычки казалось, что гора медленно давит сверху, норовя расплющить и проглотить наглых маленьких человечков, посягнувших на её богатства. Салим, дурак, всю дорогу до выработки шептал что-то о подгорных дэвах, а потом испугался какой-то тени и закатил истерику. Хуже того — он побежал назад, к выходу, сея панику и увлекая за собой таких же паникёров. Кого-то сбили с ног. Кто-то уронил фонарь, зазвенело стекло, выплеснулось на людей горящее масло, вокруг закричали…
— Стоять! — Кавуз схватил за руку рванувшегося к выходу Шухрата, глаза у пацана были, что плошки. — Все сюда, к стене, стоим! — он быстро огляделся, убедился, что вся его бригада на месте. — Берегите фонари, держитесь рядом!
В каше криков стали слышны голоса других старших, пересчитывающих свои бригады. Кто-то протяжно кричал. Из головы колонны с руганью протолкались бригадиры. Потом мимо их группы протащили кого-то на выход, Кавуз не разглядел — кого. Рядом привалился к стене ругающийся сквозь зубы Пилсур.
— Что, из твоих? — Кавуз мотнул головой вслед носильщикам.
— Н-но… — Пилсур тряхнул башкой, скривился. — Салим этот… ишак, бл*дь! Как ломанулись, бар-раны… Рагима толкнули, прямо на кирку, да ещё и пробежали по нему, ур-р-роды… по-моему печень задело.
Кавуз передёрнулся. Вот дурная смерть! Хотя, может, рыжая Шура справится?
— Медичка же есть, — поделился он своим соображением.
Пилсур хотел что-то ответить, но тут пошла перекличка, и колонна снова тронулась вперёд. Оказалось, что не дошли они совсем немного.
Зычный голос Лося объявил:
— Слушать сюда! За побежавших дураков взыскание на бригаду распространяться не будет, но норму все должны сделать полную. Кто не успеет — можете тут ночевать. Скидка только тем, у кого в бригаде раненые. Приступить.
Через час пришёл парень, которому не посчастливилось упасть на острие кирки. Справилась, значит, медичка!
Тяжелее всех пришлось ополовиненной бригаде Салима, на ужин они так и не пришли.
Бегунов оказалось около двадцати человек. Кавуз ждал, что вечером всех каторжан поведут на площадь для просмотра публичного наказания, но Бурый сказал, мол, нечего людей морозить — и отправил бригады в свои корпуса.
Всех, кроме штрафников.
Их крики доносились даже сквозь плотно прикрытые пластиковые окна. Потом вызвали дежурных и велели стаскать наказанных в пустой, специально открытый для этого дом. Там было нетоплено, а из мебели присутствовали только полы. Провинившихся, окровавленных, со свисающими со спины лоскутьями кожи, уложили на раскатанном по полу большом куске полиэтилена — чтобы не мешали своим воем остальным спать.
Не сказать, что уснуть после этого получилось легко.
Суббота
Утро началось с пещеры. Точнее, с построения в большом естественном зале сразу за входом. Вчерашних бегунов — судя по всему, подлеченных — привели и построили отдельно.
Бурый смотрел на «вверенный контингент» с ещё более возросшим скепсисом:
— Ну что, теперь мы точно знаем, сколько среди вас конченых дебилов. Я надеюсь, что остальные будут учиться на чужих ошибках, — по прищуренным глазам было понятно, что Бурый сильно сомневается в умственных способностях стоящих перед ним людей. — А чтоб вам легче думалось, скажу: не надо бояться неведомой херни, ребятки. Меня бойтесь. Я — точно есть. И я рядом.
И сказал он это так, что по спине словно холодом потянуло.
Следующая неделя была тяжёлой. Не сказать, чтобы в подземных коридорах было душно — всё-таки настоящие гномы строили, и вентиляция у них работала как надо. Но страх от висящего над головой камня притупился не сразу, да и к постоянному полумраку надо было ещё притерпеться.
Суббота была коротким, лёгким днём — только одна рабочая смена. Зато перед завтраком не просто поверка-перекличка, а большое построение.
За эти две недели строиться в маленькие прямоугольнички бригад (по четверо, в два ряда) научились даже самые тормозные, и этим субботним утром площадка перед пещерами заполнилась быстро. И тут Кавуз окончательно уверился, что следят за ними гораздо внимательнее, чем это на первый взгляд казалось. Для начала они увидели, что часть бригад выходит на построение с вещами (вплоть до постельного) и встревожились, что что-то пропустили, но многие были как и они — порожняком.