— Это Кавуза сын?
— Ага. Остальных увели куда-то. Порталом увели, — Андалеб аж присвистнул, прикинув цену такого перехода. — А мага знаешь как навеличивали?..
— Да не тяни давай!
— Иван Владимирович. А ещё — Беловоронович. Понял?
Ещё бы не понять… Белый Ворон, значит. Какой-то у них тут личный интерес. Херово… С Вороном воевать — себе дороже, у них же там маг на маге…
— А мало́го-то что оставили?
Джума хмыкнул:
— В пи́сари попросился.
Тут уж Андалеб выпучил глаза:
— И что, вот так и взяли его?
Джума пожал плечали:
— А чего не взять? Парень толковый, за первое выкуплен, а за второе — вина его малая — лошадей держал, на орчих не нападал.
Андалеб понял, что картинка перестаёт быть цельной, и остановил племянника:
— Погоди-погоди. На каких орчих? А засада?
Они сверили свои истории, и то, что рассказывал Джума, представляло все события в совершенно новом свете. И всё-таки как-то…
— Слушай, а не могли обмануть тебя? Ты ж говоришь, сам в замке оставался, своими глазами не видел?
Джума подумал:
— Дед Рустам что сказал? Что его раненого между убитыми не заметили, а потом типа встал и ушёл?
— Так.
— Пошли, покажу тебе тех убитых.
Оказывается, место было буквально в двух шагах, на соседней поляне.
Прямо по центру, между облетевших кустов шиповника, в глубине которых виднелись крупные бордовые ягоды и верещали какие-то пичуги, чернело обугленное пятно метров трёх в диаметре. Видно было, что горело здесь до дождей. Потом пепел и сажа долго мокли под осенней моросью, а теперь застыли, прихваченные морозом в чёрно-серую лепёшку.
— Вот они, убитые. Если поковырять, можно найти кусочки костей, — Джума поддел носком сапога край пепельной лепёшки, словно и впрямь собираясь расковырять её внутренности. — Тут и Ришат лежит. Повезло, с-с-скотине. А то бы я его своими руками придушил. Если бы не его подстава, я бы и сам на орчих не полез, и своим парням бы точно не дал. Иш-шак тупой, — Джума сплюнул.
Андалеб кивнул. Ришатова выходка со всех сторон вышла дурная, так что Джума был бы в своём праве. И всё же…
Джума посмотрел на низкое серое небо:
— А хочешь, поехали, сам Бяшима спросишь. Он тут рядом был, всё видел.
— А выпустят его из замка-то?
— Зачем выпускать? Мы заедем, барон поговорить разрешит. Может, и сам с тобой поговорит. Камаз — мужик здравый, хоть и волчара битый.
Андалеб насторожился.
— Что за имя такое, нерусский, что ли?
— Да русский. Старые бойцы его так зовут меж собой, я услышал. Витя-Камаз. Говорят, с девяностых кличка, а может и раньше.
А вот это совсем интересно!
— Поехали, поговорим.
Кличка, говорите, ну-ну…
Лес кончился внезапно, как отрезанный. Дальше шла вычищенная полоса земли, метров в сто шириной, за которой… Да-а-а… Такой замок с его убогим войском не возьмёшь. Разве что… мысль оборвалась внезапно. Коричнево-рыжий бугор, который Андалеб принял за поросшую пожухшей травой горку, зашевелился, издавая глухие угрожающие звуки. Туша развернулась, и на них уставилась огромная морда с ещё более огромным полутораметровым рогом. Андалеб непроизвольно резко натянул поводья.
— Стой спокойно, не дёргайся, — негромко посоветовал Джума, — это просто дозорный.
Из-за носорога показался орк, успокаивающе похлопал свою зверюгу по шерстистому боку, вопросительно дёрнул подбородком.
Джумагулы в свою очередь мотнул головой в сторону Андалеба:
— Это дядя мой. Хочет переговорить с бароном.
— Проезжайте.
Сразу за широкой аркой ворот они спешились и оставили лошадей рядом с караулкой. Дежурный велел сдать всё оружие кроме ножа, выслушал повторное объяснение Джумы и отправил их в главное здание — дескать, барон у себя в кабинете. Но не одних. Следом, нервируя совершенно по-звериному бесшумными движениями, пошёл один из орков.
Андалеб непроизвольно ускорял шаг, предчувствуя, что вот сейчас и кончится белёсый липкий туман, и на смену ему придёт определённость. Хорошо бы ещё добрая.
Коридор упёрся в широкие двустворчатые двери, за которыми оказался обычный кабинет, больше похожий на офис. Нет, все материалы отделки и мебель были просто отличные, высший класс. Но не было ленивой роскоши и показного желания пустить пыль в глаза. Здесь работали, и судя по обилию бумаг на столе и на магнитной доске, по большой карте, истыканной пометками, и по образцам всяческих горных пород, стоящих прямо в ящиках по всем углам кабинета, работали много. Карту, кстати, рассмотреть не удалось — одновременно с их приходом она была заботливо задёрнута шторкой.