А ещё Юра сказал: нужны хорошие эмоции. Радость. Завтра будет праздник, — Линдис грустно улыбнулась. — Осталось ли родителям хоть что-нибудь? Понимают они, что наступает следующее лето? Живы ли?..
СМЕШЕНИЕ СУТЕЙ
Швисский монастырь. Время назад. Продолжение
Отец-настоятель
Бенедикт никогда не был верующим в изначальном смысле этого слова. В семье было принято ходить в церковь — это считалось правильным и приличным. Лет с десяти он стал помогать на службах, участвовать в подготовке церковных мероприятий. Мальчик отличался педантичностью, хорошей памятью и неплохо пел. В четырнадцать он получил приглашение на специальные курсы, затем — в университет. Семья была в восторге. Отцу по секрету сказали, что парню прочат неплохую карьеру.
И это оказалось правдой, о, да.
Бенедикт никого не подсиживал, не отодвигал. Он просто всегда был лучшим.
Лучшим менеджером.
Да, много лет он воспринимал свой пост исключительно как бизнес-проект, делая всё, чтобы вверенная ему обитель достигла максимального процветания. По меркам светских компаний он давно уже стал генеральным директором своего предприятия.
Всё шло отлично, пока не выяснилось, что старые легенды были правдой. А значит, и всё остальное — тоже?
Неофитство придавило его, словно валун.
Впервые за свою долгую жизнь он не знал, что делать.
Сработают ли старые знания на Новой Земле?
Ничего другого всё равно не оставалось…
Тьма
Он креп. Нет, монахи стали молиться гораздо больше. Вспомнили полный монастырский чин и дополнительные молебны. Приказом настоятеля больше не было освобождённых от службы братьев. Они собирались каждые три часа, дабы… Дабы что?
Вся прелесть была в том, что у насельников монастыря, последние три столетия живущего продажей элитных сыров и тонкой шерсти ручной работы, давно не осталось веры в то, чему они должны бы были служить. Расчётливость была. Прагматизм был. И тщательно скрываемая алчность — всё это было. Не было веры. Не из чего было возжечь пламенеющий костёр для существа, которое каждый из них почитал доселе страшной сказкой, придуманной для содержания в повиновении глупых крестьян.
И теперь, при входе во вновь отстроенный молодой храм, точную копию оставленного (а точнее, выгодно проданного) на Старой Земле древнего здания, каждого из братьев обнимал животный страх.
Каждые три часа, строго по расписанию, запертого узника ожидала обильная трапеза из сырого ужаса.
Демон набирался сил.
Спустя две недели он уже мог различать смутные контуры окружающего его тюрьму храма сквозь плотную вязь сдерживающих знаков. Да-да, стенки саркофага сделались для существа его порядка почти прозрачными. И если бы не эти древние тексты… Видеть их было по-прежнему болезненно. Не сжигающе болезненно, но всё же. Каждый символ перекрывал не только площадь под собой, но и определённое пространство вокруг себя. Эти пятна, горящие в его сознании золотом, накладывались друг на друга. В них по-прежнему жила вера их создателей. Тех людишек стоило принимать в расчёт, для своего ничтожного племени они были куда как сильны…
Демон сбился в более плотный ком, сдерживая желание броситься на ненавистные стенки. Если бы… хотя бы…
Тьма замерла.
В сплошной вязи горящих знаков виднелась крошечная, похожая на кусочек волоса, прореха. Ещё вчера её здесь не было! Защита слабеет?
Это открытие заставило его задрожать от нетерпения.
Подождать ещё?
А если для увеличения этой лазейки понадобятся следующие полторы тысячи лет?
Попытаться выпустить щупальце?
Громко сказано, конечно. Тоненькая ниточка полупрозрачной тьмы начала свиваться… Нет, слишком грубо… Тоньше… Тоньше… Волосок… Паутинка…
Вокруг саркофага было светло как никогда. На множестве новеньких, специально (и спешно!) заказанных дополнительных подсвечниках полыхали сотни свечей. Тысячи. Первая свитая паутинка тьмы дрогнула, соприкоснувшись с древними письменами… и истаяла. Он едва не зарычал, но сдержался. Сейчас — не выдать себя! Пока рядом всего один жалкий человечек…
Новая ниточка начала свиваться. Ещё тщательнее. Ещё аккуратнее. Выходит, в этих значках осталось ещё изрядно силы… Нужно это учитывать. Тысячи огоньков полыхали, согревая по-осеннему прохладный воздух. Круглая тонзура дежурного по свечам раскраснелась и блестела от пота.