В кабинете настоятеля брат Симеус ощутил смутное беспокойство относительно того, что собрание так неоправданно затянулось.
Тьма начала свивать новое кольцо и приготовилась ждать.
Бенедикт
За полчаса до очередного молитвенного сбора настроение у отца настоятеля испортилось. Он помрачнел, хмуро завизировал документы и свернул собрание.
— Симеус, что там ещё?
Секретарь дождался, пока за последним фермером с тихим «пф-ф-ф» закроется дверь и сообщил:
— Кажется, брат Ансельм обнаружил причину пробуждения демона.
Настоятель вздрогнул и цепко уставился в лицо секретаря:
— И что же это?
— Саркофаг поразила гниль.
Бенедикт резко откинулся в кресле:
— С чего бы? Столько лет — веков! — ему ничего не делалось?
Симеус нейтрально пожал плечами:
— Возможно, перемена климата? Какие-нибудь местные… э-э-э… микроорганизмы? Кто знает?
— И ты сам проверил?
— Да. Гнилостное пятно, довольно неприятного вида. Я велел счистить к вашему приходу.
— Велел счистить? — в голосе настоятеля промелькнул ужас.
— Это представилось самым логичным. Как можно скорее устранить дефект.
— Нарушить целостность реликвии⁈ — голос настоятеля упал до потрясённого шёпота, в ушах загудел набат…
…и когда Симеус поднялся, плеснул в стакан воды и озабоченно двинулся к нему вокруг стола, Бенедикт шарахнулся от него и истерически завизжал:
— Не подходи!!!
Лицо секретаря преисполнилось сочувствия:
— Отец настоятель, вам плохо? — при этом он улыбался Бенедикту, словно душевнобольному и продолжал приближаться.
Настоятель отступал так, чтобы не выпускать своего секретаря из виду. Массивный стол по-прежнему оставался между ними. Бенедикту вдруг вспомнилась сцена из какого-то старого ужастика: а что если этот… это… бросится через стол⁈ Бенедикт невольно попятился к двери:
— Стой там, где стоишь!
Симеус, словно смирившись с абсурдностью ситуации, поставил стакан на стол и остановился у настоятельского кресла. Бенедикт постарался совладать с голосом:
— Что у тебя с глазами?
Симеус устало вздохнул и опустился в кресло — нет, развалился в кресле, презрительно улыбаясь:
— Заметил всё-таки, старый лис.
— Ты не Симеус!
— Скажем так, не вполне. Хотя его воспоминания местами занятны.
— Я загоню тебя назад в твою консервную банку!
Секретарь негромко засмеялся, и Бенедикт почувствовал, как от этого смеха вдоль хребта побежали полчища холодных мурашек:
— Кишка тонка, — Симеус — точнее, то, что владело сейчас его телом — поёрзало, удобнее устраивая руки на подлокотниках. — Видишь ли, для этого надо верить.
— А я верю! — выдохнул Бенедикт — и частичка тьмы внутри секретаря невольно съёжилась, таким жаром пахнуло от этих слов!
Экзорцист!
Хорошо что есть привычка не складывать все яйца в одну корзину.
Сквозняк холодом обдал вспотевший затылок Бенедикта.
В проёме бесшумно распахнувшейся двери стоял брат Фабрис, монастырский кастелян:
— Отец настоятель! Беда! Брат Ансельм повредил реликвию!
Бенедикт не обернулся:
— Я знаю. Он выпустил это. Брат Симеус одержим.
Фабрис топтался позади, не решаясь сделать последний шаг. Огонь родившейся в Бенедикте веры обжигал, угрожая выбить демона из его новоприобретённого тела. А значит — развеять почти мгновенно.
Рискнуть меньшим?..
Симеус бросился через стол, рыча и плюясь.
Схватка вышла совсем короткой, и демон порадовался, что все свои силы этот внезапный экзорцист бросил на секретаря.
Да, этот бы смог. Огонь, полыхающий в нём, не позволил тьме проникнуть открыто. Разве что тени тьмы. Лоскуткам теней, затаившимся на периферии внутреннего плана, в трещинках сомнений, в микроскопических отголосках неуверенности. Тьма затаилась. Здесь нужно выждать.
Лишённый сознания Симеус тихо стонал, связанный серебряной священнической цепью с массивным крестом. Двое монахов сидели рядом, опустившись на пятки и вытирая пот со лбов.
— Отец настоятель, кажется, он прокусил вам руку.
Бенедикт посмотрел на кровавые разводы, придирчиво оглядел кастеляна. Хвала Вышнему — никаких изменений!
— Позови брата Перкуса и помощников, живо, — и пробормотал уже совсем под нос: — Если Симеус сделал точную копию храма, в подвалах должны быть камеры для одержимых.
Фабрис поспешил. Тьма внутри него радовалась удаче. Действительно — никаких изменений. Чёрные глаза — редкость здесь. Главное, следить, чтобы тьма не расползалась на белки.