В раскрытый проем двери заглянула черная детская рожица, потом еще одна. «Точно, еще и многодетная вдова. А меня уже сосватали в приемные отцы». Иван попытался незаметно выскользнуть и под руки женщины. От женщины исходил незнакомый резкий терпкий запах.
Иван вскочил. Женщина тут же открыла глаза, и попыталась поймать Ивана за руку, но он увернулся. Голый чуть не рванул в открытый проем двери, но вовремя заметил лежащую на земле одежду. Оделся в одно мгновение и быстро вышел на улицу. Возле хижины стояли двое черных кудрявых мальчишек. Они что-то залопотали ему, но Иван замахал им руками:
— Нет, нет, я не ваш новый папа. Это ошибка.
«Или шутка. Если конечно это шутка. А вдруг все серьезно?» Иван хотел это выяснить сейчас же, и направился в сторону центра деревни.
Было такое впечатление, что вождь со вчерашнего дня никуда и не уходил. Он сидел все там же, на своем месте под навесом, ел какой-то салат прямо руками, и цедил маленькими глотками свое пиво. Иван кивнул ему и сел рядом. Вождь приглашающим жестом указал на блюдо, мол, присоединяйся к завтраку. Перед Иваном женщина вождя тут же поставила баклажку с пивом. Иван решил вначале позавтракать, а потом разобраться со своей женитьбой.
Голова буквально раскалывался после вчерашней попойки, поэтому он с наслаждением пил пиво, но не рискнул, есть руками с одной тарелки с вождем. Вчера в темноте он совершенно не смотрел на руки вождя, а сейчас, при свете солнца, заметил на них какие-то белесые пятна, пару бородавок и неровно обгрызенные ногти. Его собственные руки, после месяца скитаний по лесам выглядели не лучше. Он еще не отъелся, но брезгливость уже появилась. Он съел пару бананов, и очень обрадовался, когда принесли свежо пожаренную яичницу, посыпанную крупной солью. Еще бы кусок хлеба! Но хлеба не было.
После завтрака Иван раскрыл свой перочинный нож, и начал рисовать на песке картинки. Вождь с интересом наблюдал. Иван вдохновляло то, как быстро его понял юноша Тапу Ливи. Может быть, и вождь догадается, что он хочет сказать?
Иван нарисовал самолет. Потом человечка, который падает с самолета. Потом гору и человечка на ней. Человечек идет с горы вдоль реки. Человечек строит дом. Потом он нарисовал след зверя, который видел недавно. Вождь оценил его художества, одобрительно цокая языком. Потом Иван нарисовал, как один человечек встречается с двумя, и они плывут на лодке. Вождь не выказывал никакого удивления. Похоже, история Ивана вождю была вполне понятна, и знакома. Возможно Иван не первый, кто подобным образом появился в этих местах?
Теперь Иван хотел выяснить возникшие непонятки с черной женщиной. Он нарисовал много человечков и отдельно одного человечка и женщину рядом с ним. Вождь заулыбался. Вчерашний вечер вождю явно нравился. Иван стер женщину, оставив человечка одного. Вождь взял у Ивана перочинный нож и снова пририсовал рядом с человечком женщину.
«Так, — подумал Иван, — меня действительно женили. И что теперь делать? Уж очень тут простые нравы».
Скорая женитьба в планы Ивана не входила. Тем более на старой тридцатилетней чернокожей женщине. И расизм здесь вовсе не причем! Ему пока еще двадцать лет, и вся жизнь впереди. Он хотел вначале посмотреть мир, заработать свой миллион, а уж потом искать вторую половину. Но все далеко идущие планы и мечты остались в далекой прошлой жизни. Теперь он попал в приключение, о котором и мечтать не мог, и сходу, как глупый мотылек в расставленную сеть паука, влетел в лапы папуасского Гименея в лице местного вождя.
Иван решил пока не вступать в конфликт с местной туземной администрацией по поводу свое женитьбы. Вначале надо было разобраться, где же он все-таки находится и, если тут более цивилизованные люди. Наконечник копья, который Тапу Ливи направил ему в грудь, был сделан из хорошего металла и за пределами этой деревни. Вождь вчера резал мясо стальным ножом. Значит, где-то в этом мире есть цивилизация, и там просто так никого не спросясь, не женит первого встречного на местной «красавице». И в то место, во что бы то ни стало, нужно было попасть. И прежде всего, необходимо учить местный язык. Иначе, от разных непоняток можно влететь и не в такие неприятности.
Иван сразу приступил к делу. Стал спрашивать вождя, как называется тот или иной предмет, указывая на него пальцем и стараясь запомнить произношение. Но роль учителя в языковой школе, быстро надоела вождю, которого, как выяснил Иван звали Тауфа Ахау Тупоу, о чем он заявил с большим апломбом. Вождь ушел в дом, и лег там спать.