Глава 6
Фаннинг-Хед
ПГН-1 получила приказ с «Фирлесса» подготовиться к трехдневной операции, взяв все радиостанции, но облегченную выкладку. На «Антриме» нам сообщили, что именно мы должны делать. Боевой патруль, который должен быть заброшен на берег при поддержке орудийного огня с «Антрима» за день до высадки первых отрядов, был ключевым элементом плана. Целью этого патруля было обеспечение безопасности пролива, через который должны были пройти военные корабли, чтобы войти в бухту Сан-Карлос-Уотер.
Высота, господствующая над узким входом в Сан-Карлос-Уотер, называется Фаннинг-Хед. Это крутой холм, с которого открывается прекрасный вид на все вокруг. Патрули спецназовцев сообщили о значительной активности вертолетов противника и передвижениях войск в этом районе. РЭР, сверхсекретная служба радиоэлектронной разведки, сообщила, что в этот район переброшена «рота тяжелого вооружения», хотя они не могли сказать, находится ли она на Фаннинг-Хед или где-то еще в районе Сан-Карлос-Уотер. Эта неясность информации изначально была вызвана неопределенностью в передачах аргентинцами картографических ссылок. Ситуация должна была разрешиться немедленно после захвата нескольких карт аргентинцев.
Наша миссия состояла в том, чтобы «нейтрализовать аргентинскую роту тяжелого вооружения». Мы должны были заставить их сдаться меньшему по численности отряду, вооруженному только стрелковым оружием, но с боевым кораблем в качестве поддержки. Мы стремились выглядеть как пехотный батальон (в котором насчитывается 650 человек), имея непропорционально большее огневое превосходство. Эта довольно странная задача была поставлена, как это обычно бывает с операциями сил специального назначения, на самом высоком уровне, военные планировщики должны были оценить решимость нашего противника. Они уже видели, как аргентинский гарнизон в Гритвикене сдался без боя после обстрела и хотели посмотреть, поступят ли так же войска на Фолклендских островах.
Это должна была быть психологическая операция, дополнительно осложненная двумя задачами: оценка решимости аргентинцев, плюс обеспечение безопасного прохода флота путем «нейтрализации» подразделений противника. Мне оставалось решить, каким образом должна быть достигнута «нейтрализация» и действительно ли она была достигнута. Это было очень необычно для военного планирования, где каждая миссия должна иметь четкую цель с несколькими простыми ограничениями. Это были распоряжения, фактически допускающие изменения.
Кроме того, в задаче, которую нам поручили, был существенный гуманитарный аспект. Мне было приказано начинать обстрел корабельной артиллерией за пределами огневой позиции противника и медленно продвигать его, чтобы «отогнать» их подальше от орудий. Как только они больше не смогут обстреливать флот в море, мы попытаемся взять их в плен. С нами отправлялся переводчик с испанского в комплекте с мегафоном, чтобы, когда мы будем на расстоянии слышимости мегафона, призвать их сдаться. Затем я должен буду «подкрасться» к ним снарядами. Если, в конце-концов, они все-таки откажутся сдаться, я должен буду накрыть их.
Переводчиком был офицер морской пехоты, капитан Род Белл, выросший в Южной Америке (кажется, в Коста-Рике). Его испанский был достаточно хорош, чтобы сойти за кубинца или аргентинца. Однако в Экспедиционный корпус он попал не в качестве переводчика, а в качестве адъютанта полка снабжения, что само по себе было очень ответственной, тяжелой и важной работой. Роду потребовалось некоторое время, чтобы стимулировать систему «открыть» его способности переводчика, и лишь недавно он был освобожден от своих многочисленных обязанностей адъютанта.
Обладая обширными знаниями о Южной Америке, Род полагал, что аргентинцы были встревожены мощной и чрезмерной, как им виделось, реакцией Британии на их вторжение, на которое, как они думали, Британия согласится по умолчанию. (В Пуле, перед вторжением аргентинцев, мы рассматривали предложение отправить на слом «Эндуранс» как потакание аргентинским претензиям в этом районе). Род, с его сильной эмоциональной связью с Южной Америкой, хорошо знавший ее народ, сочувствовал положению Аргентины и особенно бедственному положению ее отдельных солдат.
Все подразделения специального назначения, намеченные к высадке с «Атрима», были размещены в носовом адмиральском салоне. Это была, по обыкновению, великолепная гостиная, которую адмирал использовал, когда «Атрим» служил флагманом, для приемов, встреч и вечеринок. На толстых коврах было разбросано военное снаряжение, а великолепный дубовый стол был прикрыт одеялами, на которых лежали карты, наполовину заполненные магазины к «Армалайтам», блокноты и карандаши, скотч, ножницы, куски черной маскировочной ленты (известной как «гарри маскерс») и листы карт, украшенные квадратами, треугольниками и стрелками, нарисованными восковыми карандашами. Вдоль стен громоздились рюкзаки «Берген», выкрашенные черной, зеленой и коричневой краской, многие из которых были открыты, а их содержимое было разбросано по шикарному ковру. На столе и стульях лежали 9-мм пистолеты, армалайтовские винтовки в нескольких вариантах, гранатометы и ракеты, маскировочные сети, мохнатые камуфляжные костюмы «Гилли», палаточные стойки, пакеты с консервами, наполовину съеденные шоколадные батончики (каждый ел, пока мог), ботинки, теннисные туфли, носки и непромокаемые костюмы в общем, такая неразбериха, что даже представить было нельзя, что кто-нибудь когда-нибудь разберется, кому и что принадлежит.