Камера была подвешена в дверном проеме «Уэссекса» с помощью парашютных строп, подальше от горячих выхлопных газов. Тепловизор показывал тепловую картинку, на которой живые существа, как обещали, отображались очень четко. Ее можно было записывать и воспроизводить на экране телевизора.
План состоял в том, чтобы медленно пролететь над всем районом, «пропылесосив» его с помощью тепловизора, и записать видео. Затем мы возвращаемся обратно на «Антрим», проигрываем запись, по которой определяем позицию или позиции противника. Я горячо надеялся, что они окажутся в районе Фанниг-Хед, и что там будет только одна группа. Наш патруль уже будет проинструктирован обо всем, кроме деталей расположения противника. Через несколько минут, определив зону высадки с вертолета, точки сбора и цель, мы быстро проинформируем всех. Первая группа заберется на борт «Си Кинга» и улетит, чтобы обеспечить безопасность и подготовить для остальных посадочную зону. Учитывая возможность получить ранение до того, как корабль перейдет на дежурство по боевым постам и в лазарете перестанут принимать обычных пациентов, я решил на всякий случай сделать противостолбнячную прививку. При размещении на боевых постах медики перемещались в кают-компанию, традиционное место размещения медицинского центра на корабле в бою, оставляя лазарет как свободное место на палубе, которое быстро заваливали носилками, коробками с медицинским оборудованием и кислородными баллонами.
Как только мы покинем остальную часть флота и отплывем к Восточному Фолкленду, укол от столбняка станет невозможен. Это было похоже на талисман для удачи, который, как я надеялся, не станет искушением судьбы.
В течении всего дня 20 мая напряжение нарастало. Мы перенесли наше снаряжение из адмиральского салона на главный камбуз, который был более доступен с летной палубы. День прошел за едой и упаковкой снаряжения, сопровождаемыми постоянными совещаниями по планированию в адмиральском салоне.
Группа формальных приказов в этот день была по уши в делах и нестыковки в плане сглаживались, по мере того, как мы работали. После полудня мы все выспались и пробудились к большому ужину и завершающей встрече. Капитан «Антрима» созвал ее, так как, теоретически, он руководил операцией и хотел дать свое одобрение плану. Мы не были в восторге от того, что нам пришлось представить ему план на этой последней стадии.
Затем мы спустились на главный камбуз, чтобы собрать боеприпасы. Магазины к стрелковому оружию всегда хранят разряженными, чтобы избежать осадки пружин. Минометные мины и 66-мм реактивные гранатометы пришлось доставать из корабельных погребов. Наше личное оружие было тщательно вычищено, чтобы удалить старое масло из ствола, иначе оно будет дымить при стрельбе, и слегка смазано. Ручные гранаты, прежде чем аккуратно уложить эти смертоносные предметы в наших подсумках, были вычищены. Мы ввинтили запалы, взвели ударные пружины и вставили предохранительные чеки. Все укладывались спать, если могли и отдыхать, если сон не шел. Операции частей специального назначения характеризуются многочасовым напряженным ожиданием.
В воющей и бурлящей снаружи тьме, «Антрим» очень быстро удалялся от Экспедиционного корпуса к точке, с которой должен отправиться в разведывательный вылет «Уэссекс». Это точка будет находиться на расстоянии более 100 миль от Восточного Фолкленда, так что не только наша высадка займет некоторое время, но и любые проблемы возникнут очень далеко от любой помощи. Потребовалось некоторое время, чтобы глаза привыкли к тусклому освещению под палубой. Стоять и дрожать, несмотря на термобелье, на резко двигающейся и вибрирующей палубе было очень одиноко.
Нас с Роджером вызвали на летную палубу для проведения разведывательного полета с тепловизором. Море было очень неспокойным, дул сильный ветер. Случайные слабые вспышки света в различных местах на палубе, указывали на то, что палубная команда проводит предполетную проверку, шатаясь, как пьяные, от корабельной качки. «Уэссекс» стоял «под парами», чтобы удержаться на месте и нас проводили к его двери. Мы передали наше оружие борттехнику прежде чем подняться на борт. Тепловизионная камера блокировала большую часть двери и нам пришлось протискиваться мимо нее. Флай-сержант Дуг Флетчер наш оператор-самоучка, борттехник и оба пилота все были одеты в спасательные жилеты и гидрокостюмы. Мы с Роджером чувствовали себя очень уязвимыми в нашей тяжелой боевой выкладке и быстро впитывающей влагу и намокающей армейской форме. Взлет в таких условиях всегда чреват аварией. Пилот должен заставить вертолет «взлететь» на страховочных концах, чтобы, когда их срубят, из-за качающейся палубы вертолет не сбросило в море. Лишь краткие вспышки света указывают, когда срубят стропы, и как только их убирают, пилот немедленно взлетает в завывающий ветер.