МО уже попыталось опровергнуть аргументы, связанные с этим делом, облив презрением якобы новую культуру «обвинений», которая, как они утверждают, создала то, что они считают необоснованными юридическими претензиями. Старшие офицеры в прошлом говорили о серьезных психологических состояниях, связанных с боем, таких как депрессия и ПТСР, как «компенсаторный синдром». Но судебный процесс в марте 2002 года не имеет никакого отношения к тому, должны ли солдаты получать компенсацию за то, что они пострадали от боевых действий. Все военные, особенно предположительно участвующие со стороны ответчика ветераны Фолклендов, согласны с возражениями адвокатов МО, что их опыт боевых действий является разумным ожиданием любого, кто стремится к военной карьере. Действительно, некоторые из этих тяжущихся, а также, такие как я, были бы разочарованы, если бы их военная карьера не включала в себя несколько настоящих боевых операций. Речь идет не о неблагоприятном психологическом воздействии боя на солдат, которое, так же как и более явные физические повреждения хорошо понимают медики, но действительно ли МО, в особенности Армия, проявили должную и ответственную заботу о психологическом благополучии своих солдат до и после боевых действий.
В книге «Шрамы войны», которую я написал в 1993 году, я рассказываю, как современные солдаты страдают от боевых действий, и как, несмотря на значительный объем медицинских знаний в области послевоенной психологии, многие британские ветераны войны вынуждены самостоятельно справляться с серьезными психическими проблемами, связанными с военными действиями.
Книга вызвала неизбежный шквал возмущения со стороны некоторых военных старой школы, отмеченного одним очень странным, раздраженным (и дико клеветническим) письмом на шести страницах, отправленного по открытой рассылке многим высшим офицерам в МО. Но пафос быстро угас, когда люди действительно прочитали книгу, которая впоследствии появилась в официальных списках для чтения армейского Штабного колледжа и Королевской Военной академии в Сандхерсте.
В частности, «Шрамы войны» описывала, как вплоть до конца 80-х годов и войны в Персидском заливе, психиатры британской армии пренебрегали как обучением солдат вероятным психологическим последствиям боевых действий, так и выявлением и последующим лечением получивших психологическую травму солдат. Я приписал это общему отсутствию интереса Армии к тому, что они тогда считали «второстепенными конфликтами» (вроде Фолклендов — «не настоящая война», как сказал нам один старший офицер Бронетанкового корпуса в Штабном колледже в 1984-м), которые отвлекали внимание от Холодной войны и главной роли британской Армии в поддержании бронетанкового паритета между НАТО и странами Варшавского договора в Центральной Европе.
В Высоком суде требования ветеранов заключаются в том, что им должны были сказать, чего ожидать, затем обучить распознавать симптомы и принимать основные меры по исправлению положения, а затем они должны были получить надлежащую психиатрическую оценку и лечение точно так же, как они ожидали бы получить физические травмы. Если бы это было сделано, разрушительные последствия их опыта были бы смягчены, и многие пострадавшие ветераны теперь могли бы нормально функционировать. Вместо этого были разрушены жизни, разрушены семьи; крутые, здравомыслящие люди совершали самоубийства, и многие, преданные карьере военнослужащие, мужчины и женщины уходили, когда на самом деле хотели бы остаться.
Такое глобальное отсутствие заботы недопустимо. В нашем ужасном новом мире после 11 сентября у нас есть только люди, которые рискуют своей жизнью ради нас, чтобы спасти от той же тьмы, которая поглотила Нью-Йоркский Торговый центр. Если мы не будем настаивать на том, чтобы с нашими людьми обращались должным образом, они больше не смогут выполнять эту работу. И нам всем придет конец.
Кентербери, Кент, 2001 год.