Каждый пресыщен оскорблениями, которые становятся фоновым шумом и извращенной формой развлечения. Черных повсеместно называют «мелками», а ирландцев целой гаммой «паддизмов». К офицерам особое отношение — их «просят» отжиматься в грязных лужах, бросаться в реки и так далее. Идея в том, что несмотря на постоянное унижение, вы остаетесь ответственным человеком. В ходе этого процесса формируется «серьезный» лидер, чье суждение не зависит от плохих условий или стресса. Солдаты становятся такими же невозмутимыми из-за сложившихся обстоятельств, или из-за того, что над ними насмехаются, и каждый вырабатывает очень сильный командный дух. Он также производит особый тип священнослужителя. В Пасхальное воскресенье Уинн отслужил службу на крышке люка, рядом с привязанными с нами орудиями. Вокруг стояло множество людей, наслаждающихся солнечным светом. Один из сержант-майоров рявкнул им: «Идите сюда и очистите свои гребанные души» — и это дало нам хороший стимул.
Уинн, в своем полном облачении и стихаре, стоял впереди. «Без лишних слов, джентльмены, давайте начнем с песни. У меня есть парочка хороших парней, так что давайте выложимся по полной». Мы застряли на «Есть зеленый холм далеко», понимая, что, как и мы, Уинн знал неуважительное исполнение «потому что он веселый хороший парень», которое могло последовать. К счастью, этого не произошло. Он также немного рассказал нам о том, что мы собираемся делать, и том, что христианство это религия человека. Эти несколько мгновений пения и размышлений были полным отрывом от военной реальности, беспокойства и дискомфорта, которыми все наслаждались. Мы закончили военно-морской молитвой:
«О Вечный Господь Бог, который один простирает небеса и правит бушующим морем
Кто соединил воды с границами, пока день и ночь не придут к концу.
Радуйся принять под твою всемогущую и всемилостивейшую защиту нас, слуг твоих и флот, в котором мы служим.
Сохрани нас от опасностей моря и воздуха, и насилия врага, чтобы могли быть защитой для нашей Самодержицы,
Леди Королевы Елизаветы и ее владений, и защитой для тех, кто проходит по морям в своих законных делах.
Чтобы жители нашего острова и Содружества могли жить в мире и покое, служить тебе, нашему Богу.
И чтобы могли мы вернуться в безопасности, дабы насладиться благословениями земли с плодами трудов и благодарным воспоминанием о твоих милостях,
Хвалить и прославлять Святое Имя Твое, через Иисуса Христа, Господа нашего. Аминь.»
Эта молитва, казалось, подводила итог всему и давала мне ощущение «безвременья» нашего предприятия.
Мы, как и наши предшественники на протяжении сотен лет, обеспечивали безопасность тех, кто был вовлечен в их «законные дела». Красота языка, с его лаконичной краткостью и полной уместностью, была успокоением и утешением.
Позже я слышал об Уинне от нескольких человек, участвовавших в Фолклендской кампании. Он постоянно находился рядом с солдатами, изо всех сил стараясь отвлечь от суровой действительности, пытаясь пробудить более счастливые воспоминания о доме. Что бы он на самом деле не думал, он всегда казался веселым, но все же умел уловить настроение и присоединиться, рассуждая о военной стороне дела, а потом расспросить о вашей семье, чтобы немного растормошить. Одну из историй об Уинне рассказывали мне несколько морпехов из 40-го коммандо, которые были соседним подразделением для 45-го коммандо. Они увидели странную закутанную фигуру, которая бродила в темноте, крича и размахивая руками. (Должно быть, это было похоже на то жуткое киношное видение в «Сигнальщике»). Часовые, державшие оружие наготове, ждали когда странная фигура приблизиться.
— Зу-у-лу-у, Зу-у-лу-у, Зу-у-лу-у, кричало оно.
Они подняли по тревоге весь отряд, изготовивший оружие в своих окопах, и командир отряда двинулся вперед, чтобы выяснить, в чем дело. Когда фигура приблизилась, слова, которые уносил прочь ветер, стали яснее: